Набросив на ходу плащ, я побежала через мост, перекинутый от нашей башни к Главной. Порыв ветра тут же пронял до костей. За два месяца, что прошли с той ночи, в Городе-на-Облаках становилось только холоднее.
Я добежала до Главной башни и остановилась перевести дыхание. За ночь ушиб на голове зажил, а лихорадка отступила, но я чувствовала ее языком, прикасаясь к горячим губам, горячему небу, ощущая вкус льда в ветре.
Чудь побери, к этому холоду невозможно привыкнуть.
Я вспомнила вчерашнюю ночь. Колдуны во главе с Инирикой занялись размещением прибывших ардонийцев, остальные члены Совета занимались тем, что принимали ко двору знать, и потому роща с идолами быстро опустела.
Когда все разошлись, я все еще стояла. Ресницы смерзались от лютой стужи: слезы застывали, не успевая выкатиться из глаз. В памяти всплывали другое государство и другой курган. Где-то в красных песках Аскании нашло свое пристанище тело моей матери.
А душа? Интересно, куда ушла она?
В Верхний мир?
Встретимся ли мы хоть когда-нибудь с теми, кого любим?
Я затянула любимую песню Феда, «Царевну-бродяжку». У песни было несколько разных трактовок. Одну из них Фед придумал специально для меня и пел ее вместо колыбельной.
Когда я умолкла, в роще пел только ветер. Вой его смешался, стал однообразным, но вскоре превратился в голос:
– Это не твоя вина.
– Моя.
– Терн был сильным и добрым колдуном. Но иногда этого недостаточно, чтобы победить.
Да. Последнее утверждение было знакомо не понаслышке.
– Ты понимаешь, Лесёна?
Я обернулась. Морок Дарена чуть светился в лучах Червоточины. Пряди волос падали на глаза, как когда-то давно, когда он склонялся над рукописями.
– Да, – кивнула я.
С моих задубевших одежд слетело несколько льдинок. Дарен покосился на меня с укором, как будто желая напомнить, сколько сил Алафира вложила в мое исцеление накануне.
– Ты пришел, чтобы утешить меня или все-таки выразить свое царское недовольство? Мне ведь не стоило при всех сомневаться в твоем стремлении возрождать старые обычаи.
– Да.
– Видишь, я все понимаю.
– Сомневаюсь, – ледяным тоном отозвался он.
Я вздохнула. Но Дарен не дал опомниться, огорошив внезапным:
– Завтра с тобой на поиски читальни пойдет Лис.
Наставник Пути Превращения и советник Дарена?
– Вот так честь.
Дарен окинул меня еще одним выразительным взглядом и добавил:
– И ходи на общие уроки. Колдуны должны чаще видеть тебя рядом.
– Как скажешь.
– И больше не лги мне, – помедлив, сказал он. – Иначе я действительно накажу тебя.
– Поняла.
Дарен начал растворяться в темноте, но прежде, чем он исчез полностью, я выпалила:
– Почему ты не сказал Совету про меня? Ведь я ничего не принесла тебе, ничего не разузнала!
– Потому что Нзир слышит тебя, – прошелестел ветер. – Это важнее.
– Почему…
– Лестница… – Ветер утих, но вскоре донес мне ответ Дарена целиком: – Когда на вас напали в Мглистом лесу, ты открыла проход в Нзир, будучи человеком.
Что?..
– Так это не ты сделал?
Какое-то время в воздухе еще сиял след созвездий с рукавов Дарена. Созвездие называлось Грозовая Соль. Нзир-Налабах так и переводится с расканийского…
Я стояла, обхватив себя руками, и глядела на Нзир в странном ознобе. Странное признание от его царя будто наделило меня невидимой силой.
Поглощенная своими мыслями, я поспешила на занятия. Но, завернув за угол, вдруг с размаху влетела во что-то.
– Какого чудня, – загудел низкий мужской голос.
– Тормуд?
Колдун из Созидающих, который прибыл в Нзир вместе с Веленой. Когда-то мы учились у Инирики, но у меня в памяти остались о нем лишь обрывки бессвязных воспоминаний.
Несмотря на холод, на нем были одни штаны да рубаха, от горловины которой поднимался пар.
– Ты чего тут делаешь? – спросил Тормуд, отряхивая волосы от пыли.
– Хотела тебя спросить о том же, – протянула я, потирая ушибленный нос.
Тормуд вдруг расплылся в улыбке.
– Мне поручили возведение опор. – Он махнул на каменную глыбу, над которой трудился. – Это потруднее, чем всякая утварь, но я не жалуюсь. Раньше это была работа Терна.
Я осмотрела тесаные камни, из которых колдун прямо сейчас пытался достать резную подпорку. За его спиной тянулся вдаль внушительный ряд ее сестриц.
– У тебя неплохо получается.
Тормуд разгладил пятерней свои густые, как пшеничные колосья, брови и устало улыбнулся. Сейчас он больше походил на пахаря в разгар страды, а не на колдуна. В руках Тормуд даже держал нечто похожее на плуг – какое-то изогнутое деревянно-металлическое нечто, с помощью которого он, похоже, измерял расстояние между опорами.