– Зверьем воняет, – сказал он вместо приветствия.
– Сам ты зверье, – нежно ответила ему «Лисёна».
– Вам бы обоим помолчать, пока не выгнали, – пробормотала я, приникая к чашке с ардэ. – Серый, а ты здесь какими судьбами?
– Я всегда там, где хорошо угощают. – Кот сверкнул глазами на мельтешащих наверху духов-обережек, а потом, к моему удивлению, слизнул остатки ардэ из моего кубка.
– Ты слышал что-нибудь об Альдане?
Кот сделал вид, что не расслышал, а я еще раз задалась вопросом, зачем вообще пытаюсь подружиться со своенравной чудью.
– Ты говорил, что суседил, даже когда твой народ ушел, – осторожно начала я. – Это было в Линдозере?
– Нет. В Вороньем Яру.
– Но он же сгорел!
– Да и к Лешему этот Яр, – прошипел кот, а Лис засмеялся. – Я вот служил людям, служил! А они что? Забыли меня. Ни одной даже плесневелой крыночки не оставляли. Я еле держался! Дураки! Я один прятал весь их захудалый городок от Ворона! А он, знаешь ли, рыскал по лесу, чувствовал их… Все пытался к живым подобраться! И что, где благодарность? Я ослабел и все! Ардонийцы пришли, и колдун среди них сумел учуять его сквозь мою ворожбу! И все равно всех сгубили!
Я удивленно смотрела на пушистый хвост перед собой. Неужели эта маленькая чудь сумела столько лет отводить глаза самому Ворону? Даже Лис заинтересованно подался вперед.
– Только когда изба моя сгорела, тогда я смог уйти. – Серый подцепил когтем с моей тарелки лепешку и притянул ее себе. – Обернулся котом, скитался, сам себя позабыл… таял и таял… да в Линдозеро как-то пришел. Там меня Дан подобрал и выкормил.
– А чего ты тогда от него ушел? – встрял Лис.
Голос Серого отдавал насмешкой:
– Так он бы скоро догадался обо мне. Да и наши стали возвращаться, а с ними и силы мои прибыли. Но память все еще не больно-то… А с колдунами-то, поди, спокойнее будет.
Я кивнула, пододвигая к нему всю тарелку:
– А чего мне не сразу сказался?
– Ты сама знаешь чего. – Кот насупился и потом долго ходил вокруг да около, будто сомневался, говорить или нет. – Ты человек теперь, видеть и чуять чудь не можешь. Не сегодня завтра помрешь. Оберег тебе, конечно, подсобляет… Носи его.
Лис фыркнул, и на нас покосилась добрая половина собравшихся.
Серый же, исподлобья сверкая на колдуний зелеными глазищами, прошипел:
– И если хочешь знать, это я ночами за тобой приглядываю. И вообще от всяких проходимцев прячу.
Я с шумом перевела дыхание. Покосилась на Лиса, который вдруг стал увлеченно заплетать свои рыжие косы.
– И чего им всем надо?
– Сама, сама знаешь чего! Передел начался. – Серый целиком заглотил большую сочную ягоду и будто бы даже сам стал крупнее. – У каждого свой интерес. Только один меня обойти может – сила его похитрее моей будет. Не забывай про сон-траву, Лесёна.
– Милый котик, благодарю тебя, мой хороший! – Я не удержалась и потянула к нему руки.
Серый замер, потрясенный таким обхождением, а потом вдруг сам потерся о мою ладонь.
– Дай мне имя, – велел он.
– Имя?
Серый вздохнул:
– Тяжко, тяжко без имени. Тебе ли не знать!
Я кивнула.
– Царёг, – сказала я. – Как тебе? С расканийского – «благородный защитник».
Лис подавился ягодой.
– Подходит! – Царёг довольно промурчал, а потом покосился на Лиса: – А с тобой мы еще свидимся, хвостатый!
Мне пришлось похлопать рыжего колдуна по спине: он до того раскашлялся, что того и гляди обратится обратно в небритого рыжего мужика. Царёг свернулся клубочком. Мне хотелось распросить его подробнее обо всем, но вдруг музыка, доносящаяся из камней в нишах, притихла. Голоса девушек тоже смолкли. Все посмотрели на хозяйку вечеры.
– Белой дороги, сестры! – произнесла Эсхе, поднимаясь. – Сегодня мы собрались здесь не просто так. Наверняка вы заметили, что я пригласила одних только женщин. Колдуньи знают, что бытие – это колесо, а за темной ночью всегда следует утро. Мы каждый месяц видим, как наши тела следуют за природой. Таков удел женщин Срединного мира, и неважно, колдунья она или нет. Этой частью все мы связаны с матерью-землей, и между нами нет различий.
В свете ажурных масляных ламп лицо Эсхе выглядело золотым, а рисунки на ее теле становились похожи на движущихся змей.
– Недавно мы проводили в путь достойнейшего из мужей, но он не ушел бесследно, – тихо сказала асканийка и подала руку Велене. – Город запомнит его деяния. И род Терна…
Велена поднялась и под всеобщий радостный вздох погладила свой живот.
– …продолжится здесь! Их дитя будет первым ребенком, рожденным в Нзире за долгие годы. – Эсхе открыла крышку сундука и подарила Велене моток золотой пряжи. – В нем будет сила отца и доброта матери. Отпразднуем же возрождение!