Тень выросла и бросилась на меня, но взявшийся откуда ни возьмись Дарен закрыл меня собой. Навьи когти вспороли морок, но он свалился на меня, как настоящий. Его руки обхватили мою спину.
– Почему ты все еще здесь? – выдохнул он мне на ухо, и дыхание совсем по-настоящему обожгло шею.
– Я…
Его чуть светящиеся глаза, оказавшиеся так близко надо мной, потемнели. Я хватала ртом воздух, не зная, как сказать ему, что не могу открыть дорогу.
– Беги же к лестнице, – хрипло сказал он. – Беги же к лестнице, Лесёна!
В его голосе неожиданно ясно прозвучало эхо тех далеких дней, когда он мальчишкой защищал меня от жрецов.
И, не думая, я встала и побежала.
Как мне, человеку, открыть путь в чародейский город?
Если я скажу, если признаюсь, мне и потом не жить!
Я крепко, изо всех сил сжала в ладони оберег.
– Нзир! Город чародейский! Открой мне дорогу!
И вдруг…
Увидела ее.
Лестница возникла прямо на горке. Каменная, с неровными выступами. На вершине клубился и подрагивал плотный молочный туман. Я, не помня себя от облегчения, взлетела по ней и вывалилась на площадку. За шиворот и в рукава набился снег. Меня колотило, из ворота рубахи поднимался пар, на лбу застывали капли пота. Я обернулась: туман рассеялся, вход закрылся. Под обрывом проплывали облака, а где-то внизу темнел лес, из которого я едва унесла ноги.
Светлокудрому Терну повезло меньше.
2. Город Чародейский
Я сморгнула слезы и заставила себя встать. Ноги странно обмякли, как будто все еще не смели опереться о спасительную землю Нзир-Налабаха.
Кажется, еще мгновение назад я говорила с Терном, спорила с ним, а теперь его уже нет. И я ничего не смогла с этим сделать! А я ведь чувствовала, знала, что нельзя терять бдительность. Но не сумела ни донести это до Терна, ни помешать навкам.
Тошно от себя. И тошно от мысли, что нужно продолжать свой танец между жертвой и клеймом изменницы.
Дарен уже стоял на ступенях, ведущих в город. Весь его вид выражал холодную ярость, и после пережитого я тоже почувствовала себя захваченной ею. Разве не по чужому наущению дикая чудь посмела вредить чародеям? Чья воля стоит за убийством? И у меня все еще не было весомых причин, чтобы доверять Полуденному царю.
Даже причина, по которой я еще жива, могла быть частью его плана.
– Кто-то напал на нас, – едва отдышавшись, сказала я. – Чудь загнала нас в ловушку!
Я выдержала пристальное внимание разноцветных глаз – колдовского зеленого и человеческого карего. Поискала в окружавших нас заснеженных руинах длинную тень Минта – вот кто должен все услышать! – но вместо этого снова наткнулась на цепкий, колючий взгляд.
– Терн, мой подданный, мертв, – наконец тихо проговорил Дарен. – Если бы Минт не заметил огонь, тебя бы я тоже потерял. – Он замолчал, будто сомневаясь, осознаю ли я свою удачу, но тут же продолжил: – Почему твое пламя было таким хилым? Почему ты так долго не могла открыть путь в город?
– Они застали нас врасплох, – быстро сказала я. – За весь день нам даже не встретилась чудь, это…
– Это не то, что я хочу услышать, – оборвал меня Дарен, наконец спускаясь со ступеней. – Иди в лечебницу. Я вернусь и заберу то, что осталось от Терна. Потом ты все расскажешь.
Он исчез прежде, чем я кивнула.
Что, если Дарен догадался? Все про меня понял? Шатаясь, я побрела в город, к крепости. Можно еще попытаться сбежать. Найти Минта. Взять те берестяные грамоты, что я еще не успела перевести. Украсть еды. Заставить кого-нибудь из чародеев открыть нам проход в Светлолесье… Без толку. Если Дарен хочет получить ответы, он отыщет нас в два счета.
Ветер унялся, видимость улучшилась, и взгляд мой сам собой заскользил по каменным аркам, перекрытиям, залам и провалам, сквозь которые проглядывало черное небо с полоской Червоточины.
Наступила зима, но никто в колдовской крепости этого не заметил. Вечный холод, царящий на небесных просторах, превратил Нзир-Налабах в город, где зима властвует безраздельно. Город летел так высоко над землей, что порой, казалось, был ближе к небу, Верхнему миру и его обитателям, чем к Светлолесью. И все здесь ощущалось иначе. Я боялась представить, что начнется, когда в Светлолесье придут настоящие холода. Впрочем, быть может, я этого уже и не узнаю и мое время здесь подойдет к концу. Быть может, сегодня?
Но как же холодно! Ветер, секущий старые камни, был немилосерден и к живым. Руки стыли, щеки стягивал холод. Я поглубже надвинула плащ, и вой ветра поутих, хотя все равно казалось, что вой этот – песня старому городу о давно минувших днях Срединного мира.
Нзир-Налабах, город из преданий. Сейчас он представлял собой парящий остров, на котором умещались три Круга каменных стен и строений меж ними и тем, что осталось от громадной крепости. Крепость – сердцевина не только города, но и всего колдовства в Светлолесье.