Заслышав конский топот, в небо с судорожным кряканьем вспархивали серо-белые речные утки. Суматошно размахивая крыльями, уносились прочь. Рыжий следил за ними хищными золотыми глазами.
— Ну и болото, — заметил Бенеш, когда они выбрались на сравнительно сухой пригорок, откуда Дейн открылся во всей красе — широкий, похожий на опрокинутое небо с серыми облаками. — В таких зарослях, если верить «Великому бестиарию», должны обитать лахудры кусачие, коморники прыгающие и стрекальники ядовитые.
— Насчет лахудр ты верно сказал, — Олен шлепнул себя по лбу, превратив еще одного комара в комочек слизи. — Вот только…
Оцилан издал протестующий мяв, перешедший в визг. Чайка остановилась резко, Саттию мотнуло в седле. Мгновением позже замерли и другие лошади, Кусака нервно заржал.
— Магия земли! — выкрикнул Бенеш. — Нас затягивает! Это гномы!
— Проклятье! — воскликнула девушка, в руках ее оказался лук с натянутой тетивой, несколько стрел покинули колчан. — В какой стороне колдун?
— Вон там! — Бенеш указал прочь от берега. — Сейчас я им…
Замелькали его руки, рисуя в воздухе один символ Истинного Алфавита за другим. Олен глянул вниз, обнаружил, что Кусака погрузился в кажущуюся твердой почву почти на локоть и продолжает опускаться. Конь задрожал, испустил низкое, полное тоски и боли ржание.
Саттия несколько мгновений прислушивалась, а потом выстрелила. Чуть сместила прицел и пустила еще одну стрелу. Но судя по отсутствию криков, ни в кого не попала. Поняв это, ученик мага резко выбросил перед собой ладонь. Звуки перекрыло низкое басовитое жужжание, словно над головами путешественников пролетел жук размером с сарай. Хлопнуло, щелкнуло, Чайка попыталась встать на дыбы. Шибанул аромат сырой, только что высвободившейся из-под снега почвы.
Перед глазами Олена все поплыло. Ничего не соображая, он выхватил неистово пылающий меч. Тот сверкнул голубой зарницей, и словно привлеченные ее сиянием, из кустов начали выходить гномы.
В длинных кольчугах с бригандинами поверх них, в тяжелых шлемах, закрывавших лицо, они выглядели существами из металла. Только лежащие на груди бороды давали понять, что в стальной скорлупе — живая плоть. Ладони в кольчужных перчатках сжимали топоры. Узкие лезвия, предназначенные, чтобы проминать броню, сверкали на солнце.
За время, что понадобилось лошадям, чтобы выдернуть ноги из размякшей земли, трое всадников оказались окружены со всех сторон.
— Старый знакомый! — прошипела Саттия, разглядев за спинами тяжеловооруженных воинов гнома в темно-зеленом кафтане с меховой оторочкой, охваченном крест-накрест широкими ремнями.
На поясе его висел кинжал в украшенных золотом ножнах. В бороде сверкали кольца из драгоценного металла, взгляд был мрачным. Рядом шагал морщинистый маг, позади топал еще один гном без оружия, в простой одежде, очень худосочный по меркам горных жителей.
Девушка натянула лук и спустила тетиву, но маг не повел и бровью. Стрелу сразу окутало облачко серой пыли. Она приостановилась, а затем упала. Рыжий прыгнул на ближайшего гнома, но тот даже не пошатнулся. Когти бессильно скользнули по стальным пластинам бригандины, рукоять топора ударила оцилана в живот. Кот отлетел назад, вскочил и замер, растерянно взмахивая хвостом.
Гном с кольцами в бороде остановился на таком расстоянии, чтобы его было видно и слышно, но чтобы стрела не долетела до него слишком быстро. Произнес совершенно бесстрастно:
— Год миддаг. Ом хон инте слютар скьита са додар ви ер.
— Добрый день. Если она не перестанет стрелять, мы просто убьем вас, — перевел тощий гном.
Его патрон кивнул и заговорил, неспешно и важно, время от времени поглаживая себя по бороде.
— Благородный Дерин фа-Трене-фа-Орон-фа-Некен-фа-Лонин-фа-Жерин-фа-Валин, — забубнил толмач, — желает приобрести ледяной клинок, и готов предложить в обмен столько золота, сколько весит хозяин оружия. Если вы откажетесь от сделки, Дерин фа-Трене будет опечален, но даст приказ своим воинам убить вас. Чтобы не лить кровь, прислушайтесь к доводам разума…
— Выследили, проклятые, — прошептала Саттия, не опуская лука, — месяц за нами шли. Маг их на нас вывел. По этой, как ее, памяти земли.
— Именно так, — негромко и растерянно ответил Бенеш. — А я не знаю, чего делать. Пока буду готовить заклинание, меня на куски порубят…
— Ну, что вы скажете благородному Дерину фа-Трене? — осведомился толмач, закончив переводить длинную речь. — Долго ждать ответа он не будет…
— Если попрут скопом, я свалю двоих или троих, — проговорила Саттия, — а прочие нас достанут. Через строй их не прорваться. Так и придется отдать клинок?
— Предоставьте все мне, — Олен незаметным движением освободил ноги из стремян, — передай своему мессену, что он может поцеловать меня пониже копчика.
По ряду воинов прошел металлический шелест — кое-кто там понимал язык людей. Толмач выпучил глаза, пытаясь осмыслить, в самом деле услышал оскорбление или ему показалось.
Олен уперся руками в луку. Напрягся так, что мышцы живота заныли, и резко встал на седло. С силой распрямил ноги и прыгнул в сторону укрывшегося за спинами воинов гнома. Бедра дернуло болью, услышал удивленный возглас. Мелькнула мысль, что сил толчка не хватит, что позорно свалится на землю. Но сапог опустился одному из латников на плечо, и Рендалл толкнулся еще раз. Приземлился за линией окружения, перекатился через плечо. Вскочил и со всех ног устремился к благородному Дерину фа-Трене.
Маг выкрикнул что-то, из земли на пути человека выросли громадные черные ручищи. Олен ударил мечом горизонтально, и они рассыпались на куски почвы. Отшвырнул бросившегося наперерез толмача, вышиб кинжал из ладони предводителя гномов. Проскочил ему за спину и приставил нестерпимо пылающее лезвие к шее.
Сбоку, где не мешала борода.
— Одно движение любого из вас — и я перережу ему глотку! — сказано это было достаточно уверенно, чтобы воины дружно замерли. — А ты, колдун, помни, что я быстрее тебя!
— Ду кан дода миг! Мен мин фамиль коммер атт хамнас![3] — проговорил Дерин фа-Трене гордо.
— Это мы посмотрим, — хмыкнул Олен, угадавший общий смысл слов. — Эй, ты, — он поглядел в сторону поднявшегося с земли толмача. — Переводи. Пусть воины немедленно бросят топоры и удалятся на две мили от берега. Чего замолк?
Лицо тощего гнома перекосилось от страха, но он послушно забормотал. По рядам его вооруженных соплеменников прошел ропот.
— В случае неповиновения я убью его, — Олен прижал ледяное лезвие к смуглой коже, из пореза, пока неглубокого, выступила кровь. — Быстро!
— Лидаг![4] — прохрипел Дерин фа-Трене, осознавший, похоже, что слишком близко подошел к вратам Адерга.
Глухо звякнул первым упавший на землю топор, поверх него лег второй, третий. Обезоруженные гномы медленно двинулись прочь от берега, глаза в прорезях шлемов загорелись бешенством.
— Саттия, проследи, чтобы они не остались поблизости! — крикнул Олен. — А ты, толмач, свяжи своего морщинистого приятеля…
— Его? — трясущаяся рука указала на мага. — Чем?
— Да хотя бы своим и его поясом. Уложи на землю, руки за спину, и замотай покрепче. И в рот чего-нибудь запихни, чтобы он пальцем не мог пошевелить и слово вымолвить.
— Ду колар ав фрам анскремлиг лиданде![5] — прошипел колдун, когда с него сорвали широкий кожаный пояс.
Олен не обратил на его слова внимания.
— Вот и хорошо, — сказал он, когда маг оказался связан, а последний из воинов исчез в зарослях. — Бенеш посмотрит, чтобы этот тип не затеял какую-нибудь гнусность, а мы поговорим. Готов ли меня слушать благородный Дерин фа-Трене?
— Йа,[6] — без охоты отозвался предводитель гномов, услышав перевод вопроса.
— Ты думаешь, что имеешь дело с выскочкой, по воле случая получившим чудесный меч? Вынужден тебя разочаровать. Я помню, как твой прапрадед Лонин фа-Жерин-фа-Валин— фа-Стрене-фа-Некен-фа-Лиар триста лет назад одержал победу на Играх Двенадцати Богов в Безарионе. Он одолел всех в метании топоров и получил приз из рук императора — вазу из голубого оникса, изготовленную многие тысячелетия назад сиранами…