— Зависит от концентрации, — поспешно отозвалась Тайра, сразу заметив, как начальник поменялся в лице. — Будь она лишь вдвое выше в твоей крови, в хеликтре я обнаружила бы твой окровавленный труп.
— Ты уверенна?
— Ты ведь не выходец с Осколков?
Она хотела пошутить, но смеяться Аншьессу совершенно не хотелось. Вся его семья обитала на Осколке Алакар, но там яды никто не принимал, и о подобной традиции ему доводилось лишь читать в исторических хрониках.
Торопливо поблагодарив сотрудницу за спасение и попросив написать официальный отчёт по мёду раксы, Валаэр поднялся наверх, в тёплые полупустые помещения участка. Выйдя на улицу, он заметил оставленный им хеликтр на привычном месте, но не мог вспомнить, как парковался.
Пока он ехал, перед глазами проплывали подробности того вечера. Он не видел, да и не обращал внимания на то, кто мелькал у его столика. Даже сослуживцы задерживались возле него ненадолго, видя мрачного и не расположенного к беседам следователя. В память врезалось лишь появление Айрин, ведущей себя не только как ни в чём не бывало, но и вызывающе нагло. Вот уж от чего у него кровь вскипала по-настоящему и без ядовитого мёда.
С таким любопытством пила она коварное вино из ягод янтарной тавики, будто видела его впервые. Опьянение этот напиток приносит неожиданно и долго ждать не нужно. Но она этого не знала, как и того, что от вин в принципе пьянеют, а от ядов умирают.
Что если он ошибается и это всего лишь совпадение? Кажется, она уверяла его в том, что прибыла откуда-то с окраины Сердца Плетения. Он не копал глубоко, поскольку этого и не требовалось. Теперь же ему казалось, что об Айрин Грассии он найдёт весьма противоречивые сведения.
Остановившись на противоположной от магазинчика обочине дороги, Аншьесс взглянул в окно на втором этаже, где всё ещё в двух окнах горел свет. Когда за занавеской мелькнула тень со знакомыми очертаниями, он почувствовал, как беспокойство унялось, оставляя место другим эмоциям: любопытству, радости и раскаянию.
Похоже, после его ухода Айрин не ложилась спать. Она и теперь бесконечно долго хлопотала на кухне, словно готовилась к приёму гостей. Но, скорее всего, так девушка просто отвлекала себя от неприятных впечатлений.
Валаэру очень хотелось снова подняться к ней и извиниться за недоразумение, но что-то удерживало. Вдобавок из головы никак не шли мысли о яде. В частности о том, кто отравитель и почему Айрин оказалась к нему привычна. Версию о намеренности его отравления следователь отмёл сразу. Стала бы она изводить себя, если бы желала его смерти.
Наконец, когда он не выдержал и решил попробовать с ней поговорить, свет в маленькой квартирке погас сначала на кухне, а затем и в соседней комнате. Беспокоить девушку теперь казалось идеей кощунственной.
***
Выключив в квартире свет, я разделась и прилегла на кровать. Только привычной усталости не ощущалось, и сон никак не шёл. С мыслей о Валаэре я перескочила на другие размышления. Из головы никак не шли события, произошедшие на этом приёме. Судя по всему, кто-то решил не упускать возможности и отравить следователя под шумок, где слишком много подозреваемых и так легко скрыться.
Это обстоятельство вызвало новую волну беспокойства. Она захватила мой разум и ни о чём другом я думать уже не могла. Когда кто-то настолько целеустремлён, однажды он добьётся своего.
Велорк. Уортизэс неспроста назвал это имя. Но бросаться прямо сейчас на поиски его нерадивого подчинённого я не планировала.
Поднявшись с кровати, я быстро оделась. Для этого даже не пришлось зажигать свет: мне хватало и того, который проникал с улицы сквозь тонкие занавески. Прихватив амулет и трость, я тихонько выскользнула из квартиры и, стараясь не шуметь, покинула подъезд. Внутри поднималось странное беспокойство. Казалось, как будто за мной неустанно и пристально следят, не упуская из виду ни одного шага.
Споткнувшись на сколотом камне мостовой, я даже наклонилась и обернулась. Ничего. Лишь дальше в переулке тускло блеснули фары хеликтра. Ускорив шаг, я свернула за угол и затаилась. Гул двигателя и шорох шин приближались.
Тёмно-синий хеликтр остановился ровно напротив того места, где я пряталась. Я с лёгкостью рассмотрела водителя, невольно залюбовавшись его строгим профилем. Аншьесс хмурился, вглядываясь в переулок, но увидеть меня не мог. Спустя несколько тягуче долгих мгновений, он снова тронулся с места и скрылся за поворотом.
Сейчас я особенно остро ощущала всю несправедливость ситуации. Нам угрожала одна и та же опасность, и мы оба были заинтересованы в деле моей семьи, но объединить усилия не могли. При любом раскладе, я — преступница. И мне не хотелось ставить Валаэра перед выбором, если правда вскроется. Но страшило больше всего то, что он сам окажется под ударом. Уж лучше увидеть презрение в его глазах.
Отделившись от стены, я продолжила свой путь, не понимая, когда стала такой жертвенной. Хотя, может быть, дело не в жертвенности, а в жажде искренности. Принял бы он меня такой, какая я есть? Сомневаюсь, что в ближайшее время у меня найдётся достаточно храбрости, чтобы это проверить.
До императорского дворца я добралась, уповая лишь на свою неприметность в городских тенях. Похоже, мы с Аншьессом разминулись, что произошло исключительно к лучшему. Я убеждала себя в том, что появление следователя на той же улице случайно и он всего лишь возвращался домой.
Дворец уже не был освещён так ярко, и приём уже давно закончился. Но сноровистые слуги ещё продолжали наводить порядок, возвращая роскошным помещениям сияющий вид. Лишь одного они не могли сделать, какие бы старания ни прикладывали: стереть память места, проникшую в эти стены, пол и предметы интерьера.
Магическая охранная система всё ещё оставалась в неактивном состоянии, но, помимо слуг, я заприметила четверых охранников из службы безопасности. Осторожно переместившись по отражениям в знакомый уже зал, я решила притаиться за одной из портьер в верхнем коридоре и дождаться, пока закончат с уборкой. Можно было попробовать получить информацию и так, но риск того, что мою магию почувствуют, был слишком велик, да и меня саму отвлекала чужая возня.
Устроившись у перил балкончика, я укуталась нитями отводящего посторонние взгляды заклятия и незаметно задремала. Волнения и усталость взяли своё. Быть обнаруженной я не боялась, всецело уверенная в собственных умениях, да и небольшая передышка была мне только на пользу.
Однако в тот момент, когда я очнулась от дрёмы в полной тишине, мне вдруг почудилось, что прошло довольно много времени. Тихонько выбравшись из своего укрытия, я даже подошла к окну, чтобы удостовериться в том, что на дворе ещё царит глубокая ночь.
Спустившись обратно в зал, я обошла тревожно мерцающие линии и проникла под тяжёлую занавесь, которой был отгорожен от прочего зала один из альковов. В полной темноте тускло сияла лишь нить недавно деактивированных светильников. Пространство они не озаряли, но этого и не требовалось. Мне хватало и слабых бликов на гранях молочно-белых кристаллов, чтобы воссоздать картинку происходящего.
Ориентиром были выбраны два образа: мой собственный и Аншьесса. В памяти давно отпечатался рисунок его ауры и ни с какой другой я её уже бы не спутала. Найти её в общем потоке следов не представляло особого труда. Зацепившись за знакомый отголосок, я словно поворачивала время вспять, заново переживая мгновения нашего странного уединения, жалея о том, что у меня нет возможности заключить это в кристалл.
Ценой невероятных усилий я замедлила процесс и скользнула кончиками пальцев по поверхности трости. В её недрах были вплавлены и накопители, которые не слишком хорошо подходили на роль носителя информации, но всё же упустить даже столь мизерный шанс сохранить улику я не могла.
Когда мой фантом исчез из поля зрения, я принялась внимательнее следить за происходящим, стараясь меньше отвлекаться на скучающего у столика Аншьесса. Как выяснилось, он заметил меня гораздо раньше, чем я его, из-за чего довольно-таки грубо реагировал на попытки коллег и других гостей с ним заговорить. К счастью, многих из них ещё на подходе останавливал мрачный взгляд мужчины, как будто решившим в этот вечер продемонстрировать не только своё нерадостное отношение к таким мероприятиям, но и к жизни в целом.