- Мне ее жалко! Ей же больно.
- Не больно, это иллюзия. Все, теперь получилось, - гордо вздернула подбородок зооморфа.
В этот момент окно распахнулось, явив нам бумажного журавлика. Я подхватила его и распознала в нем магию императора, причем, только потому, что его аурой весь дворец окутан, ошибиться в отправителе просто невозможно.
- Это от отца, - сказала я, развернув записку.
- Читай, - подсела подруга.
Пару секунд спустя мы с кисой сидели с ошарашенными выражениями на лицах, не в состоянии какое-то время произнести ни слова.
- К-каго черта его опять сюда занесло!? – произнесла я обреченно, разорвав трясущимися руками записку в мелкие клочья и поджарив листочки в огненном шаре, чуть не спалив полкровати.
Я вскочила, пометалась по комнате и досадливо ударила кулаком по стене с огромной силой. Шиана вздрогнула. Руку до плеча охватила острая боль, говоря о том, что я перестаралась. Вернувшись на кровать к Ши, стала залечивать здоровой ушибленную. Зооморфа просто молчала, не зная, что сказать.
- Ши, сегодня учим заклинания, просим Тиллинеля и Риолана создать морок меня и подпитать его источником эльфиской магии. Пусть он слоняется по замку. На тебя его накладывать не будем. Теперь для тебя это слишком опасно. Как только я усвою мороки, сразу уйду отсюда. По крайней мере, за время моего отсутствия, этот гад уберется восвояси.
- А если за сегодня не успеем выучить? - взволновалась подруга.
- Значит, пойду, когда выучу. И тебя я одну не оставлю. Просто иногда попадайся на глаза рядом с моей копией, и будь подле Тиллинеля. Я точно знаю, обман просекут, и огребем мы по уши. Но я буду уже далеко, и в чужом образе. Итак, после обеда переходим сразу же к практике, что выручит меня на этот раз.
К обеду я оделась в максимально закрывающее все мои прелести платье с кучей подъюбников. Воротник под горло, рукава до середины кисти, юбка в пол, начинающаяся от груди, и главное, цвет — черный. Пусть этот кретин знает, что для меня его приезд — траур.
Собрав волосы в пучок под сетку, что я с рождения никогда не делала, надев сверху платиновый обруч с сапфиром, обязательный аксессуар, что надевается при встрече почетных гостей, я направилась в обеденный зал.
Как и положено, сначала за столом собрались все члены королевской семьи, и представители двора, а уж потом зашли гости. Двери распахнулись, и дворецкий громко всех оповестил о прибытии послов.
- Герцог Тревор Эгенский со свитой.
У меня прошел неприятный холодок по всему телу, когда в зал вошел, простите, примат величиной с доисторический шкаф. Не сказать, что герцог урод, нет. Но его эгоистичный, избалованный характер не единожды загонял меня в неловкое положение, пару раз при этом чуть не лишив невинности силой. Самое паршивое, что все члены королевской власти не имеют права наносить друг другу вред по причине соблюдения шаткого договора о мире между империями. И если с нашей стороны договор чтили, то герцог Эгентский активно его нарушал, причем, весьма подло, применяя магию, да так, что, доказать что-то практически невозможно.
В четырнадцать лет меня спасло своевременное явление отца в жилой коридор, куда выходили двери всей нашей семьи. В пятнадцать спас брат, которого привела Шиана. В шестнадцать — мачеха (дайте Боги ей здоровья)! Что спасет теперь, я точно не знала, ибо этот… не джентльмен, пользуясь заклинанием, лишал меня возможности бежать. Но на данный момент я уже не та девчонка, что раньше, и хоть немного, но колдовать умею. По крайней мере, я так думаю, и очень надеюсь, что братья одобрят мою идею с мороком. Правда, придется раскрыть им секрет о «воздушном щите», чтобы сделать его качественней.
Сейчас серые глаза блондина отыскали меня в толпе присутствующих, и наглая ухмылка заняла позицию на его смазливой физиономии. Тревор, ученик третьего курса международной академии магии, посол и племянник человеческого короля, Ритсторма третьего, прошествовал к столу и устремился, как и положено почетному гостю, в сторону правящей элиты, устраиваясь ровненько напротив меня.
- Грррр...- каюсь, вырвалось не произвольно.
Шиана толкнула меня под столом, призывая тем самым держать себя в руках. Но мой гневный рык не остался незамеченным.