Нас ожидал нелегкий путь. Словно прибитые к сидениям, мы отправились дальше, зная, что экскурсовод не объявит о последней остановке. Это было путешествие в неизвестность, так было запланировано, в принципе, это то, что происходит с нами каждый день, мы не можем знать, что нас ждет неделю, день и даже час. Мы просто шагаем куда-то, надеясь, что дорога эта приведет к добру, а зла нам и так хватает. Я посмотрел туда, где сидела моя маленькая «подруга» Лили. Ее место пустовало, я совсем забыл, что дальше мне ехать без нее. Она, наверное, уже дома, у своего дяди, играет с двоюродными братьями и сестрами. Я надеялся, что Лили прочтет книгу "Маленький принц" и поймет, что картинки могут быть обманчивы. Не успел ей объяснить, что разговаривать с незнакомыми людьми не стоит, что тетя ее была права. И что я вовсе ей не друг… Но это разбило бы ее маленькое сердце. А я этого не хотел.
Запаха больше не было, видимо, автобус проветрили.
– Слава Богу, а то невозможно было здесь дышать, – прошептал какой-то мужчина.
– Что? – спросил я.
– Говорю, хорошо, что запах неприятный прошел, а то дышать было нечем, –повторил он свои слова.
– Это да… А куда вы едете, – спросил я.
– В город С, – ответил он улыбнувшись.
За это путешествие я увидел больше улыбок и дружелюбия, чем за всю мою жизнь. На том мужчине была куртка светло-пепельного цвета, надетая поверх старого пиджака. Волосы были не по возрасту пострижены, на тон светлее моих, точнее, они были седые. Не знаю, почему я его с собой сравнивал, ведь выглядел он старше меня. Ему было лет 75, если не больше.
– А вы едете в гости? Или же хотите там отдохнуть?
На обычного туриста он не был похож.
– Я еду к сыну, он живет в этом городе уже, можете себе представить, уже пятый год.
– Да? – сделал я удивленное лицо. – А как его зовут?
– Мэтью. Хоть у меня и плохая память на имена, но моего сына зовут именно так. Вам тоже нравится это имя? Я его так назвал. Помню, мы с женой спорили несколько дней, а наш безымянный сыночек лежал в кроватке и смотрел на нас маленькими серыми глазами, позже они стали карими, ведь цвет глаз всегда меняется с возрастом. Жена моя хотела назвать его Эдвардом, но я подумал, что это слишком грубое имя, ведь я так любил мягкость, да и имя Мэтью мне нравилось больше остальных. Она обижалась на меня, не разговаривала несколько дней и даже запиралась у себя, не показывая мне сына. Можешь представить? Будто это только ее сын. Он же и мой тоже, – начал мне доказывать он, с каждым словом повышая голос, будто боялся, что я не расслышу его. – А знаешь, как я ее переубедил? Я стал покупать ей цветы, много цветов. Потом начал интересоваться, какие она любит шоколадки, хотя раньше не считал нужным одаривать ее сладостями. Но сейчас была другая ситуация, мне следовало постараться. Так она и сломалась, моя женушка, моя миленькая и озорная жена, которая очень любила спорить. Не выдержала бурю моих признаний и решила прислушаться ко мне. Сказать, что я был рад – значит не сказать ничего. Сын мой был очень светлым в детстве, серые глаза, как я говорил, и большие, огромные губы, которые он облизывал, когда просил кушать. Я умилялся им. Приходя домой с работы, сразу же заходил к нему в комнату, которую мы с женой обставили очень красиво. Кроватка посередине, стульчик и маленький диванчик. По-моему, ему нравилось, по крайней мере, он больше не плакал так часто, как в самом начале.
– А сколько ему сейчас лет? – перебил я его.
– А потом я начал кормить его из своих рук, – продолжил старик, не обращая никакого внимания на мой вопрос. – Жена сажала на стульчик, а я пытался научить есть ложечкой. Он ронял еду, пачкал одежду, ковер, волосы, лицо. Жизнь с его рождением изменилась очень быстро. Бессонные ночи давались тяжело, невозможно было просыпаться по утрам и ходить на работу, уставал сильно, почти все валилось из рук. Изнуренный заботой и уходом за ним, я возвращался, и все начиналось заново. То качал его на подушке, положив на свои колени, то возился с ним почти до утра. Я и не знал, что жизнь с ребенком становится такой, но я очень любил своего Мэтью, лелеял его, покупал игрушки. Ему нравились машины, но я пытался приучить его к солдатикам, ведь после совершеннолетия были планы отдать его в военное училище, как когда-то меня мой отец. Папа в свое время внушил мне, что мужчина должен уметь воевать. Войны, к счастью, я так и не увидел, но я хотел, чтобы мое сокровище, мой маленький сыночек вырос храбрецом. Трусов я презирал с малый лет.