Я был очень слаб. Такое ощущение, будто кости мои превратились в прах и рассыпались внутри. Мне становилось очень больно. Я хотел заглушить эту боль, смотрел мультфильмы, играл в компьютерные игры, планировал жизнь на будущее. Мне очень хотелось в школу, и когда в самую облачную погоду неожиданно появлялось солнце, я хотел, чтобы оно своим светом озарило и мою жизнь. Чтобы хотя бы на одну неделю можно было отказаться от диеты, попробовать всякие вкусности или хотя бы фрукты. Но у меня была особая еда – минимум соли и сахара, минимум жидкости. Родственники называли меня воином. Я воевал против своих желаний, это была очень трудная борьба… Отеки были такими, что знакомые проходили мимо, не узнавая меня, и только через несколько минут – «Ой, Лиза, это же твой сын!» Я видел жалость в их глазах, только лишь обыкновенную жалость, а в глазах родственников – безнадежность. Они смотрели на меня и понимали, что ничем не могут помочь, это их, наверное, терзало. Мне казалось, я умираю… Я очень хотел играть на улице до вечера, но быстро уставал. Над моей головой всегда были тучи, даже летом они ходили за мной, я считал себя отделенным от других. Люди думают, что круто быть не таким, как все, но мне так хотелось быть обыкновенным. Бегать по лужам и смеяться на всю улицу, как все остальные дети. Я очень хотел быть обычным ребенком. Этого, наверное, хотела и моя мама. «Ты справишься», – шептала она каждый раз, когда недуг начинал одолевать меня. Неправильно было бы сказать, что я боролся против смерти, ведь если бы смерть захотела, то меня уже давным-давно не было. Я боролся против своей болезни. С четырех лет. Я знал в лицо каждого врача скорой помощи. Закрывая ночью глаза, я надеялся, что открою их завтра. Сильнее меня была только моя мама. Чтобы накормить нашу маленькую семью, она каждое утро ходила на работу, и несмотря на свою молодость, не позволяла себе даже новое платье. «А что если сыну снова станет плохо, нужны же деньги». Я видел все. Как беда строит стены между мной и некоторыми родственниками, ведь больных не любит никто, так же как и некрасивых. Поняв, что недуг может совсем свалить меня, мы решили переехать сюда. Вы, наверное, думаете, что мы просто сели в самолет, приземлились в этом городе, и нам тут же дали жилье. Ах, если бы все было именно так. Когда ты уезжаешь куда-то, оставляешь дома сердце. Сложнее всего прощаться… Собрав в маленький чемодан все, что только можно было туда уместить, мы сели в машину, поехали на запад. Через заднее стекло я смотрел назад. Дорога уводила меня вдаль. Мне хотелось выбраться из машины и побежать обратно, но не мог.
Проехав тысячи километров, мы остановились у каких-то сеточных ограждений.
– Приехали, – объявил водитель.
Мы вышли из машины.
Я не знал, куда мы идем, но из разговора родителей понимал, что все это делается ради меня.
– Bewegen Sie sich nicht, Sie sind verhaftet, – услышали мы за спиной.
Это означало, что мы арестованы и что нам не стоит идти дальше, но тогда мы этих слов не понимали. Увидев людей с автоматами, решили, что нам следует просто стоять на месте.
Нас куда-то повезли. Я думал, что в больницу, но оказалось, нас везут в тюрьму. Я видел тюрьмы в разных фильмах, но не знал, что там бывает так холодно и страшно. Не прошло и часа, как я без сознания упал на колени мамы. Звук сирены, чьи-то голоса и вздохи. Запах лекарств проникал в мой открытый рот. Я слышал разговоры, но не мог понять, почему люди говорят на непонятном мне языке. Тогда мне казалось, что это язык врачей, я и понятия не имел, что нахожусь в другой стране. На носилках меня отнесли в палату. Я видел слезы на глазах моей мамы, они текли по ее щекам. Я хотел встать и убрать их, но не был уверен, что справлюсь с этим… Врачи часто заходили ко мне в палату, клали руку на запястье, пульс был, значит еще не время умирать. Маму ко мне не впускали, она сидела у двери, не смыкала глаз и ждала хороших новостей.
– Долго там лежал? – спросил я.
– Да, довольно долго. Нас выписали через несколько месяцев. За это время я перезнакомился со всеми, кто там работал. Я слышал их имена, но сразу не смог запомнить. Оказывается, не так важно знать язык, важнее иметь доброе сердце и улыбку.
– И у тебя плохая память на имена? – чуть улыбнулся я.
– Нет, просто имена были другими, не похожими на тех, что я слышал у себя на родине.
Нас с мамой отвезли в какой-то многоэтажный дом, в котором жили и белые, и черные, и другие всякие. Зашли в небольшую комнату, где нас ждали сестра и папа. Мы так обрадовались друг другу! Обнимались и обнимались.