– А почему же тогда вы не положите ее в больницу? – спросил Бенедикт раздраженно.
– Сразу по нескольким причинам. Во-первых, свободных мест там может и не оказаться. Во-вторых, это будет сильным шоком для ребенка. И, наконец, ее состояние, хоть и тяжелое, но довольно стабильное. Да, конечно, ухаживать за ней будет не так-то легко. Так что подумайте: я могу устроить ребенка на время в приют, а медсестра из местной больницы могла бы навещать ее время от времени.
– Приют?! Нет, Эдвард не нуждается в приюте, а Аннабелл – в вашей медсестре. Я о них сам позабочусь.
Доктор постарался ничем не выказать своего облегчения. Эпидемия доставляла слишком много хлопот…
– Хорошо. Тогда вам придется…
Нахмурившись, Бенедикт слушал указания врача. Когда тот ушел, Эдвард спросил, пристально глядя ему в глаза:
– Когда моя мама поправится?
– Скоро, – успокоил его Бенедикт, хотя самому ему было далеко не спокойно.
Он глядел на бледное лицо Аннабелл. Она лежала не двигаясь, и это пугало его не на шутку. Когда они познакомились, она была совсем другой…
Вдруг Аннабелл заметалась на кровати. На лбу у нее выступила испарина, она открыла глаза, но как будто не узнала его…
– Все в порядке, Аннабелл, – успокоил он ее. Он старался убедить в этом ее, но ему было очень тревожно. У него стучало в висках.
– У меня болит голова, – простонала Аннабелл.
– Выпей лекарство, – сказал Бенедикт ласково. – Оно собьет температуру, и тебе станет легче.
Аннабелл послушно попыталась приподнять голову, но даже это усилие, было для нее почти сверхъестественным. Он присел на кровать, нежно обнял ее и, поддерживая, помог ей сесть. С огромным трудом она сделала несколько глотков.
– У меня болит горло, – прошептала она жалобно. – Все болит.
Он положил ладонь ей на лоб.
– Хорошо… прохладно… – сказала она очень тихо.
У Бенедикта разрывалось сердце. Он и представить не мог ее такой.
– Почему здесь так жарко?
– Ты болеешь, у тебя температура, – сказал ей Бенедикт.
– У тебя контракт с Андерсеном, не трать на меня время, – сказала Аннабелл и, закрыв глаза, откинулась на подушку. Бенедикт нахмурился: она явно бредит, потому что с Андерсеном он работал, когда они только поженились.
…Она была для него всем, у них никогда не было секретов друг от друга. Но сейчас не время вспоминать о том, что было: Аннабелл серьезно больна, и он должен за ней ухаживать.
Ночная рубашка на ней была уже вся мокрая. Бенедикт осторожно снял ее, стараясь обращать как можно меньше внимания на ее обнаженное тело, которое даже сейчас было прекрасно. Отвечая на ее несвязные вопросы, он дрожащими руками аккуратно накрыл ее одеялом.
– Бенедикт… – Она снова проснулась.
– Да?
– Я так тебя люблю! – сказала она улыбаясь, и погрузилась в глубокий сон.
Неужели это правда? – подумал Бенедикт с надеждой.
Два часа ночи. Бенедикт совсем не спал, и силы покидали его. Слава богу, хоть чуть-чуть ему удалось сбить температуру. Эдвард безмятежно спал, не подозревая, что переживал в эти минуты его отец.
Но заснуть Бенедикт не мог: он боялся оставлять Аннабелл одну.
Он пошел в ванную и принял душ. Да, длинный у него сегодня день… Вернувшись, он посмотрел на свободную половину широкой кровати, на которой лежала Аннабелл. Он ведь ей не помешает, если слегка вздремнет?…
Чувство отчаяния и безысходности не покидало Аннабелл. В ее жизни случилось что-то страшное, но что? Ей снилось, что в пустом доме она ищет Бенедикта, но тщетно: она абсолютно одна. Аннабелл похолодела от страха: неужели он оставил ее? Ведь она не сможет без него жить!…
Она металась во сне, словно пытаясь убежать от этого кошмара, и звала Бенедикта.
Услышав ее голос, он проснулся.
– Бенедикт… – В ее голосе слышался испуг, и даже в темноте видно было, что она дрожит.
– Аннабелл, успокойся, все хорошо. – Он склонился над ней.
С огромным трудом, открыв глаза, она вздохнула с облегчением: Бенедикт здесь, рядом. Он не бросил ее, это был всего лишь кошмарный сон.
И все же где-то в глубине сознания ее не покидало беспокойство: как Аннабелл ни старалась, она не могла отделаться от мысли о том, что что-то произошло… Ей недостаточно просто видеть его рядом. Чтобы кошмар рассеялся, она должна прижаться к нему, почувствовать его тепло.