Зачем он это делает?! Зачем привез в тот самый дом, в котором они мечтали жить вместе? Неужели он не понимает, какую боль ей причиняют воспоминания о том времени?
Эдвард выскочил из машины и радостно заявил:
– Бенедикт, я думаю, щеночку здесь бы понравилось.
– Уверен, что понравилось бы, – ответил тот спокойно, но Аннабелл видела, как он ухмыльнулся, и волна злости нахлынула на нее.
– Не смей… – начала она, но вынуждена была замолчать при виде пожилой женщины, которая выбежала им навстречу.
– Я сделала все, о чем вы просили, мистер Мейсон, – сказала Лиззи Томлинсон, осторожно поглядывая на Аннабелл и Эдварда.
– Спасибо, Лиззи, – улыбнулся Бенедикт. – Можете быть свободны. Рой наверняка уже заждался ужина.
– Ну, тогда я пойду, – сказала она и, повернувшись, зашагала прочь от дома.
– Лиззи и Рой Томлинсоны, приглядывают по моей просьбе за домом, – пояснил он Аннабелл. – Но они в нем не живут: предпочитают домик для прислуги. Я отведу тебя в твою комнату и помогу устроиться, а потом мы с Эдвардом разберемся со всем остальным. Правда, Эдвард?
– Конечно! – ответил мальчик восторженно.
Аннабелл послушно позволила Бенедикту взять себя за руку и отвести в дом. Ей хотелось заплакать, но она держалась. Не сейчас. Она не должна плакать в присутствии Бенедикта.
Внутри дома почти ничего не изменилось, вот только стены были перекрашены. Аннабелл вспомнила, как, впервые оказавшись здесь, сразу сказала Бенедикту, что хотела бы перекрасить стены в желтый цвет, так как грязно-бежевый, в который они были выкрашены, нагонял на нее тоску.
Осматриваясь вокруг, Аннабелл поражалась больше и больше: все было именно так, как она мечтала! Но ее это уже не радовало…
Бенедикт пристально вглядывался в ее бледное лицо. Затем он поднял ее на руки. Она всегда была хрупкой, а уж тем более после болезни. Аннабелл даже не сопротивлялась.
Комнаты, приготовленные для Аннабелл и Эдварда, находились рядом. Когда они впервые увидели этот дом, она сразу предположила, что из большой комнаты выйдет прекрасная спальня, а из маленькой – детская.
– Может, детскую лучше сделать наверху? – предложил тогда Бенедикт.
– Ты шутишь! – рассмеялась она в ответ. – Наши дети должны быть всегда рядом с нами.
– Наши дети… Знаешь, когда ты так говоришь, мне хочется сделать все, чтобы они появились как можно скорее.
– Да мы еще и дом-то не купили! К тому же кровати здесь тоже пока нет, – подтрунила над ним Аннабелл.
– Да зачем нам кровать?
Но ей все равно казалось, что раз дом им еще не принадлежит, то они не вправе делать что заблагорассудится.
– Надо полагать, это тоже плоды твоего правильного воспитания? – поддразнил ее Бенедикт. Хотя на самом деле он всегда был и будет ей благодарен за то, что тактично и ненавязчиво она помогла ему научиться хорошим манерам. Зато когда они вернулись к себе домой…
– Опусти меня на пол, я в состоянии сама ходить!
По ее гневному голосу Бенедикт понял, что она явно не разделяет его сладостных воспоминаний.
– Вполне возможно, – сказал он угрюмо. – Но не уверен, что ты могла бы сама подняться по лестнице.
Аннабелл хотела возразить, но застрявший в горле ком помешал ей. Она снова вспомнила, как в те времена, когда они с Бенедиктом только начали встречаться, он любил носить ее на руках, а она в шутку упрекала его, что это он делает лишь для того, чтобы лишний раз продемонстрировать свою физическую силу.
Теперь ей это не доставляет никакого удовольствия, убеждала она себя. Но внутренний голос подсказывал ей, что на самом деле это лишь страх, страх, что все снова станет по-прежнему и он снова причинит ей боль.
Но чего ей, собственно, опасаться? Пусть где-то в глубине души она еще любит Бенедикта, но разве сможет она, любящая мать, закрыть глаза на то, что он не желает признать Эдварда?!
Но в этом доме, который она сразу полюбила, в котором мечтала растить своих детей, она чувствовала себя особенно уязвимой: слишком живы и болезненны были воспоминания об утраченном навсегда счастье.
– Ну, вот мы и пришли. – Он открыл перед ней дверь.
Вся комната была залита мягким солнечным светом. Шикарная старинная мебель из черного дерева, дорогие ковры…
Аннабелл старалась не поддаваться чувствам. Все было словно в сказке.
– Эдварду приготовили комнату рядом. – Бенедикт не мог не видеть, какое впечатление произвела на нее комната.
Наверное, он все в доме сделал так, как я мечтала, подумала Аннабелл, но спросить его ни о чем не решилась. Тут Эдвард буквально ворвался в комнату.
– Лиззи говорит, что я могу посмотреть на ее собаку, если ты разрешишь, мамочка, – заявил он важно.