Тело не чувствует боли, но сердце как испуганная птица трепыхается в груди в последних попытках доказать свою надобность, пока остриё медленно направляется к нему.
Руки в серебре. Такая у меня кровь. Чёрный кафель пола тоже засеребрился. А сердце, почему-то выглядит как золотистый камень, что стремительно темнеет в моих руках.
— Так тебе и надо, — сказал я, приблизив остриё к сердцу.
— Повелитель, не надо! — воскликнул внезапно явившийся прислужник.
— Прочь! — взмахом руки вышвырнул его и захлопнул дверь.
— Повелитель, прошу вас! Это ошибка! — не унимался за дверью Сезар.
— Это ошибка, — прошептал я.
Уже потемневшее сердце слабо мерцало золотистым светом на ладони. Оно болело. Оно погибало. Так чего ждать. Я сам хозяин своей судьбы.
Холодная сталь плавно пронзила сердце.
— Я отпускаю тебя, Аделина, — прошептал я, ожидая смерти.
Но, боль не ушла. Всё стало только хуже.
Зеркало треснуло и разлетелось на миллиарды осколков, что жадно впивались в кожу. Яркая вспышка ослепила глаза. Жар ударил в лицо. Огонь охватил моё тело.
Нарушил клятву! — раздался грозный безликий голос.
Сгоришь в сомнениях… сгоришь в неведении… мы огонь… мы решаем… — зашептались отовсюду голоса.
— Хватит! Дайте мне умереть! — кричал им, но они имели другие планы.
Не ты решаешь… она… только она… — прошелестели голоса.
— Её выбор очевиден! — корчась от боли, хрипел я, пытаясь доказать своё право поставить точку этой истории. Но огонь был непреклонен. Он безжалостен и выполняет волю Всевидящей матери.
Сердце должно быть на своём месте, — прозвучал грозный безликий голос.
Пламя отпустило меня, и стояло напротив, будто ожидало моих действий.
— Зачем? — ощущая бессилие, прошептал я. — Зачем оно мне?
Пламя трансформировалось в пристальный взгляд. Глаза, которые прожигают каждую частичку существа. Они видят всё, что ты прятал даже от себя.
Мне было всё равно. Я не видел смысла. Пусть делает со мной, что хочешь, но это проклятое сердце не вернётся в моё тело.
Огненная рука направилась ко мне.
Прими его. Клятва священна, — схватив меня за руку, молвил огонь.
Оно поглощало мою волю, заставляя вернуть сердце в грудную клетку. Как больно! Я… не могу…
Но, пламя всё решило. Ткани срастались, запечатывая источник страданий внутри меня.
Клятва нерушима… помни это и… живи… — раздался шепот голосов со всех сторон, и осколки зеркала поднялись в воздух, собираясь в целостную гладь. Будто время повернулось вспять. Пламя исчезло в Зазеркалье, оставив меня в покое.
— Я проклят, — лёжа на полу, прошептал в тишину, пока неописуемая боль волной разливалась по каждой клетке моего существа.
Глава 16
Светоч
Мы вышли из портала морфоксов в Игмеральде. Пушистая братия радостно визжала, проскакав вперёд нас по сочной траве.
— Думаешь, здесь безопасно? — спросила Гелиодора.
— А мы здесь не задержимся, — подмигнул волшебник, поправив свой цилиндр на голове. Он явно был счастлив обрести прежнее тело.
— Орголиус будет меня искать. Нам нужно уходить отсюда, пока он не наведался в город. Хватит уже народу Игмеральда испытаний.
— Ты так и не сказала, что произошло, — внимательно глядя на меня, спросил Гелиодор.
— Это уже не важно, — отмахнулась я, чувствуя, как начинает трясти от этого вопроса.
— Дело твоё, дорогая. Но гляди, чтобы накал сердечный не испепелил душу. Иногда достаточно поделиться проблемой…
— Куда нам идти? — настойчиво перебила его речь, глядя в изумлённые глаза волшебника.
— К гномам. К Мировому Змею. Нам нужно найти второй кристалл раньше, чем его найдут Орголиус и Сирин, — ответил он, а меня едва не перекосило от последнего имени. И это не ускользнуло от внимательных глаз Гелиодора.
— Не найдут, — фыркнула я, и пошла вперёд.
Это теперь дело принципа. Найти кристаллы и… забыть это приключение, вернуться домой, в свой мир. Хватит с меня любви.
Шла вперёд, чуть ли не бежала, желая, чтобы Гелиодор не увидел моих слёз, что предательски выползали из глаз. Неудержимые струйки чистого отчаянья, предательства любимого… нет, не человека. Чудовища. Это же сколько нужно было выдумать, провернуть, чтобы я проверила, полюбила этого подонка. А говорил, что я его душа. Такая красивая ложь. Какая же я дура. И ведь поверила, и до сих пор хочется верить, но я понимаю, что это глупость.