Эйфирия громко всхлипнула у меня на груди. Волна эмоций прошла через меня, накрывая всё сильнее.
— Прости меня, — тихо сказала она, сжимая в руках мою рубашку.
— Ты единственная моя и неповторимая. Я готов разделить с тобой вечность, но сначала, мы должны её сохранить. На осколках мира жизнь не построить, понимаешь? Я освободил тебя, потому что больше не мог противиться самому себе, и потому… что боялся потерять тебя навсегда. Твои шутки привели к тому, что я едва не остался котом навеки вечные, а ты бы блуждала по коридорам миров заточённая в камне.
Эйфирия содрогнулась в моих руках, и я крепче обнял её. Как вдруг до слуха донёсся тихий смех. Она издевается?
— Прости, но из тебя вышел самый милый на свете кот, — хихикнула она, утирая слёзы ладонью.
— Очень смешно, — покачав головой, одарил её серьёзным взглядом.
— Правда. Я не ожидала, что ты решишься на такой шаг. Ведь ты так не любишь Кота, а он такой хороший, вот я и подумала, что было бы не плохо, чтобы ты побывал в его шкуре. Чтобы осознал, каково это, быть заточённым в таком теле, — она опустила взгляд, приложив палец к губам, будто сказала что-то лишнее.
— Он оценил твои старания отказом помочь, — фыркнул я.
— Не может быть. Он бы никогда не отказал в помощи, — захлопав ресницами, возмущалась она.
— Можешь сама его спросить. У тебя будет такая возможность в скором времени, потому что только ты сможешь разговорить это напыщенное существо.
— Признайся, за что ты его так недолюбливаешь? Что он тебе сделал?
— А ты так и не поняла, — усмехнувшись, я покачал головой, — твой пушистый друг, нарушил правила. Он влез в мои мысли и раскрыл тебе мои секреты. Я хотел признаться тебе в своих чувствах, но этот, гоблин его дери, Кот, всё испортил. И вы смеялись надо мной, пока я изнывал в печали. Ты ведь тогда не сказала мне о своих чувствах, а лишь водила меня за нос. Только после возвращения в Игмеральд, ты начала проявлять взаимность. А там, вы были с Котом не разлей вода. И он, гад такой, устраивал мне всевозможные подставы, и я терпел, ради тебя.
— Прости, я не знала, что всё было так, — уже не так весело и задумчиво сказала Эйфирия.
— Мы прошли немало испытаний, и вот, наш финал. Мы здесь, на пороге будущих событий, любовь моя. И сейчас, участвовать будут все, кто может, иначе… будущего у нас не будет. Скажи мне, как ты заключила договор с Орголиусом?
Эйфирия густо покраснела, закусив губу, виновато взглянула на меня.
— Зеркало. Я сама пришла к нему, предложив сделку. Он обещал, что не тронет нас, в обмен на светоча. Я знала, что ты придёшь сюда, потому что следила за событиями. Когда пробудилось Мировое Око, это ощутили многие измерения. Я создала зеркало, чтобы наблюдать за тобой и, видя, что ты не помнишь обо мне, решила, что нужно вернуть тебя, чего бы это не стоило.
— Ты эгоистка, Эйфирия. Поставить мироздание под удар ради себя. Поэтому вы и спелись с Котом, ввиду схожести характеров. Он же не просто так наказан и отрабатывает свои проступки.
— Ах, Гелиодор, твоя привычка говорить всё в лицо, очень неприятна, — обиделась Эйфирия.
— А ты хотела, чтобы я похвалил тебя за такой шикарный план? Ты забыла, для чего создана? Кто ты?
Она виновато опустила глаза.
— Пора исправить ошибки, пока ещё не поздно. Город без тебя совсем зачах. У нас много работы, любовь моя.
Её глаза озарились внутренним светом. Неужели получилось усмирить эту женщину?
— Что нужно сделать? — искренне прозвучал её вопрос.
— Нужно найти заставить Кота рассказать нам обо всём, что ему известно об Орголиусе и найти способ вернуть Весну. Она пожертвовала жизнью, ради спасения братьев-месяцев.
— О, Всевидящая матерь, — шокировано вскрикнула Эйфирия, приложив руки к губам.
— Есть один момент, который никто не должен знать. Пока что… это известно только мне, светочу, и… Орголиусу, — я смотрел на её реакцию.
— А мне нужно знать этот момент? — как-то нерешительно спросила она, что было очень не похоже на неё. И я понял, что теперь действительно можно посвятить её в эту тайну.
— Когда мы были в плену у Орголиуса, много чего произошло.
— Вы были у него в плену?! — с ужасом воскликнула она.
— Твои старания не прошли даром, любовь моя, но это уже в прошлом.