Глава десятая
Комната Кадена располагалась в конце длинного темного коридора. В нее вела низкая дверь с заржавленными петлями и замком в виде кабаньей морды. Когда Каден попытался ее открыть, дверь не подалась, наверное, дерево разбухло – ему пришлось навалиться на нее плечом. Та жалобно заскрипела, наконец распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Каден взмахнул рукой, приглашая меня войти первой. Я ступила внутрь, почти ничего не различая, только услышала, как за спиной тяжело грохнула дверь. Раздались шаги Кадена – подойдя, он остановился так близко, что я почувствовала жар его тела. Я до сих пор ощущала вкус его губ на своих губах.
– Ну, вот и пришли, – просто сказал он, и я была благодарна ему за то, что отвлек меня от тяжелых мыслей. Я осмотрелась, наконец-то оценив размеры комнаты.
– Здесь просторнее, чем я ожидала, – заметила я.
– Это башенная комната, – ответил он, как будто это что-то объясняло. Впрочем, может, и объясняло: комната была большой, а наружная стена закругленной. Я сделала еще несколько шагов и наступила на ковер из густого черного меха, настоящее облегчение для босых ног после холодного пола. Я зарылась пальцами в мягкую шерсть, и тут мой взгляд упал на кровать. Узкую койку, придвинутую к стене. Я обратила внимание, что на самом деле вся мебель здесь стояла впритык к стенам – ровно, упорядоченно, как в казарме у солдат, для которых важно лишь, чтобы вещи были расположены удобно. Рядом с койкой – деревянная тумба со стопкой сложенных одеял, массивный сундук, нетопленная холодная печь, пустой ларь для угля, еще сундук и таз для умывания. У противоположной стены вразнобой выстроились самые разные предметы: метла, деревянные тренировочные мечи, три железных прута, высокий подсвечник и многострадальные, облепленные комьями засохшей грязи сапоги, в которых Каден пересекал Кам-Ланто. Над головой у нас висел светильник в грубой деревянной раме. Масло в нем побурело от времени. Но потом я заметила детали, необычные для солдатской казармы, и внезапно мне показалось, что эти мелочи затмевают собой и превосходят размером целую комнату.
Несколько книг лежали стопкой под кроватью. Доказательство того, что он лгал, что не читает. Было и несколько деталей, от которых у меня ком встал в горле. В дальнем конце комнаты с потолочной балки свисали осколочки голубого и зеленого цветного стекла на плетеном кожаном шнурке. В углу стоял стул, а перед ним на полу лежал бугристый ковер из пестрых лоскутков и непряденой шерсти. Дары этого мира. Они могут быть разными – разного цвета и силы. Ковер Дихары. А дальше, в плоской корзинке на полу, хранились ленты, не меньше дюжины каждого цвета, расписанные солнцами, звездами и полумесяцами. Я подошла ближе и подняла одну, пропустила между пальцами багряный шелк. У меня сильно защипало в глазах, и я заморгала.
– Они всегда дарили мне что-то на память, когда я уезжал, – пояснил Каден.
Только не в последний раз. Ничего, кроме проклятия от милой, нежной Натии, пожелавшей, чтобы камнями из-под копыт моей лошади ему выбило зубы. Никогда больше он не будет желанным гостем в стане кочевников.
Меня охватил ужас. Что-то надвигалось, даже кочевники это чувствовали. Я видела это в глазах Дихары, ощущала в дрожании ее рук у себя на щеках, когда она прощалась со мной. Обращай свое ухо к ветру. Будь тверда. Слышался ли ей какой-то шепот в долине? Я ощутила его сейчас, что-то будто просачивалось сквозь пол, стены, ползло, поднималось по колоннам. Окончание. Или, может быть, я просто чувствовала приближение собственной смерти.
У меня за спиной раздались шаги Кадена. Он положил руки мне на талию и притянул меня к себе.
Я прерывисто вздохнула.
Его губы прижались к моему плечу.
– Ах, Лия, наконец-то мы можем…
Я закрыла глаза. Нет, я не могу этого сделать. Сделав шаг назад, я резко развернулась, оказавшись с ним лицом к лицу.
Каден смотрел на меня, насмешливо приподняв брови. На лице у него была улыбка – широкая, понимающая. Он знал.
На меня разом накатили ярость и чувство вины. Отвернувшись, я отошла к сундуку, рывком откинула крышку. Мне нужна была ночная сорочка, и больше всего для этого подходила одна из его просторных рубах. Я вытянула такую наружу и выпрямилась.
– И я занимаю кровать! – я швырнула ему сложенное одеяло.
Каден со смехом поймал его.
– Не злись на меня, Лия. Запомни, я могу отличить настоящий поцелуй от представления, разыгранного перед Комизаром.
Настоящий поцелуй. Этого я не могла отрицать – в первый раз мы и в самом деле целовались по-настоящему.
Он кинул одеяло на ковер.