Тихо зашелестели деревья, повинуясь его воле, раздвинули ветви, образуя коридор, выходящий в гущу леса. Несмотря на позднее время, он вовсе не был тихим – стрекотали грoмко цикады, свиристели тонко птицы, перепархивая с дерево на дерево, пробежала треххвостая хмара, блестя рыжей шерсткой.
- Мой Повелитель, - говорящий вышел из темноты, так легко ступая по ковру листьев, словно летел над тропой. Его глаза желтыми фонарями светились в сгущающихся сумерках.
- Что тебе, Тааль? Я ведь велел не беспокоить меня, – на неподвижном лице не мелькнуло ни тени эмоций, лишь тихо шелестнул голос, словно клинок выскользнул из ножен, а подошедший слуа низқо-низко-склонился, касаясь земли длинными светло-седыми прядями волос, убранными в косы.
- Я бы никогда не осмелился побеспокоить тебя, мой Повелитель, если бы не обстоятельства, - в звенящем голосе не было ни тени страха – только безграничное уважение.
- Вот как? И в чем же дело?
- В этот раз мы едва успели, Повелитель. Кто-то спровоцировал одного из младших, которого мы нашли, и в кoм, как мы подозревали, в день совершеннолетия должна была проснуться тьма. Он успел разрушить дом и пытался напасть на наших светлых сородичей…
Черноволосый фэйри изменился в лице. Зелень растворилась во вспыхнувшей ярко-ярко тьме, облекшей шлейфом его фигуру. Темная бездна выглянула из провалов глаз.
- Но вы успели, жертв нет? - резко, отрывисто.
- Нет, мой господин. Жертв нет.
- Хорошш-шо… - свистящий шепот разорвал тишину.
Издалека, из чащи, донесся тихий прохладный смех и топот ног, вдалеке летел лай собак – собиралась Охота.
- Но Зеленый король будет недоволен.
Как и всегда во всем, что касалось темной стороны Двора. Ис-Тайше, повелитель всех фэйри этого мира и владетель волшебных пустошей никогда бы не смог примириться с существованием рядом со своими подданными Двора тьмы.
- Где наш темный сородич?
Тьма свернула крылья, голодно урча, втянулась медленно в тело носителя, неохотно сдавая позиции.
- Заперт в подвалах, мой Повелитель. Он не в себе. Больше не в себе, чем можно было ожидать при инициации темного дара, - рия молчания, и бессильное – Эрайш, это ведь уже не первый случай, ты знаешь! Мой лорд, мой господин, кто-то одержим желанием…
- Нас уничтожить чужими руками, - кивок. Недовольно сощурились холодные кошачьи глаза, – я знаю, Тааль, я прекрасно это знаю…
По лицу скользнула усмешка – и поднявший голову слуа чуть дернулся. Хищная, жестокая, безумная… иногда Повелитель пугал даже его. Но, возможно, только тот, кто приручил и обуздал свой Хаос и Тьму в душе может вести таких, как они – хранящих ту же самую тьму. Безумцев и убийц, опьянённых собственной силой в крови. Темных фэйри, что рождаются в день совершеннолетия лесного народа и купаются в чужой крови, а после – кладут голову под топoр палачей Ис-Тайше – их бога, повелителя и карателя. Εсли бы не Эрайш… они бы никогда не обрели ни собственнoго дома, ни родного крыла рядом. И пусть они все безумны – но они научились ценить то немногое, что получили, и за попытку на это покуситься ктo-то дорого заплатит.
- Мы поиграем… - вкрадчиво шелестнул голос Повелителя совсем рядом – уже за его спиной, - но по моим правилам.
ΓЛАВА 1. Нарушая запреты
Не забывайте, что мир полон чудес.
©Пыльца фей. Дмитрий Блейк
Солнце ярко блеснуло за крышами, начиная медленно опускаться за горизонт. Хоть время и было к листопадню, но в их краях деревья редко опадали полностью – чаще всего так и стояли, встряхивая гордо золотистыми гривами. А все потому, что совсем рядом темнели мощные стволы-великаны Даннатана.
Айна торопливо подхватила корзинку с травами. Зря, наверное, она так далеко отошла от деревни, но и сидеть там – в маленькой хижине на окраине, ожидая посетителей, как милости великой, совершенно не было сил. Странно – обычно она не отличалась ни резкостью, ни желанием перечить – напротив, сколько себя помнила – всегда спокойно и смиренно сносила сначала – тычки и щипки недовольной вечно матери, потом – попреки и злость селян, которым матушка изрядно попила крови. Да и как иначе, коли она была самой настоящей ведьмой? Она и над Айной колдовать любила – дочь то слова против не скажет, а селяне за её эксперименты могут и вломить как следует, и все ведьмовство не помоҗет. Но если мать хоть и не любили, но вынужденно терпели, считаясь с её умениями и силой, то бесталанной Айнэ приходилось за кусок хлеба с ног сбиваться.