Если бы кто-либо еще с месяц назад сказал, что ее будет волновать будущее этого места, она бы рассмеялась, еще бы и подзатыльник этому смельчаку влепила. Сейчас ей крайне хотелось ударить саму себя.
За это недолгое время Мари впервые прочувствовала жизнь в Андагаре, ее живую часть, которую не смогла разглядеть за годы, и это открытие захватывало и пугало одновременно. По этой земле все еще ходили фурии, которые растоптали ее жизнь, уничтожили кучу других людей, те люди, которым безразличны чувства. Но, тем не менее, здесь все еще жили люди, которые оказывали сопротивление, те, кто не был ни в чем виноват. Мари сама жила тут когда-то.
Что, в сущности, она видела раньше как Андагару? Засушливую, смертельно солнечную землю. Центральные улицы столицы, наполняющиеся бурными потоками людей во время ярмарок. Матерей, боящихся отпустить руку своего ребенка, смотрящих с жалостью на детей-броджек, и думающих, как бы не потерять своего в толпе, вместо того, что бы спокойно думать о покупках.
Маленькие лавки, охраняющиеся ядовитыми змеями снаружи, и наполненные человеческими органами внутри. Не из тех ли потерявшихся детей добытых? Мерзких, держащих в руках тысячи жизни, аристократов, но в тоже время настолько бестолковых, что все их способности заканчивались на закатывании пышных пиров и балов. Да и те, по большей части, пестрили безвкусием.
Если посмотреть даже на то поселеньице в пустыне — стоило Мари только шагнуть туда, уже не в образе не знавшей жизни беглянки, а вполне себе состоявшейся девушки, Аббас все равно отмахнулся от нее, отправив готовить, как от ничего не стоящую мушку. Все те же высокомерные аристократы, взбирающиеся на огромных, опасных, агрессивных рептилий и величающие их драконами. Людская безразличность, бросившаяся в глаза в момент с клеткой. Они все, все знали, что внутри вполне может быть ребенок женщины, которая просто отвлеклась на рынке на минуту. Что внутри такие же живые люди, которые так же чувствуют боль и унижение. Все осуждали это. Ни один не порывался помочь.
А в чем Андагара отразилась для нее сейчас? Во всех тех же моментах. Прибавились только новые образы.
Милая семья с фермы кисторогов, принявшая их на ужин. Отец, играющий со своей дочкой, не смотря на то, что на улице уже рассвело. Огромная злобная рептилия, которая ластится к Мари, и, в общем-то, оказывается вполне дружелюбным животным со своим характером. Гиганская библиотека, стены которой будто бы уходят в небо, и уж точно хранят в себе бесчисленные знания. Даже в этом диком попугае, к удивлению Мари, оказалось свое очарование.
Она и сама толком не понимала, что произошло, но в какой-то момент просто перестала воспринимать Андагару, как что-то иссохшее, бездушное, как мертвое место. Мари будто дала ей шанс, и этот шанс начал себя оправдывать. Ведь сейчас она могла видеть и живую сторону Андагары. Стирало ли все это ее пороки? Перевешивало ли? Возможно, что нет. Скорее всего, что нет. Означало ли это, что Анадагара и все ее разношерстные жители не заслуживали шанса жить и бороться за лучший мир? Мари для себя решила, что нет.
Казалось, что весь мир свалился ей на плечи.
В каком-то роде, именно так и было. Мари просто жизненно необходимо иметь в запасе больше времени, а таким богатством она не обладала. К тому же, ей то и дело хотелось скатиться в «а что если…?» и начать упрекать себя в том, что она так не вовремя проявила свое любопытство. Но тут Генри был прав: ни один из них не простил бы себе, если бы принял такое решение, не зная последствий.
Возвращаясь обратно, Мари почти видела перед собой огромные весы, на одной стороне которых повисли деньги и привычный уклад жизни, а на второй остатки человечности и неизвестность.
Она шла и представляла, как все эти улицы навсегда останутся пустыми, а со временем их, возможно, заселят северяне. Или люди с Запада, налорилцы точно не упустят такой возможности. Больше не будет такого понятия, как южная магия, андагарцы, солнечные люди, да вообще больше ничего не будет для Мари. Она просто не сможет жить, зная, что своим выбором уничтожила десятки тысяч людей. Даже таких людей.
Мари вернулась на гостевой этаж. Все соседи уже проснулись и их койки остались пустыми. Напарникам повезло, на этаже с ними жило всего несколько людей, да и те уходили чуть ли не с рассветом. Если кто-то приезжал в другие, помимо столицы, андагарские города, то на один-два дня и сугубо по делу. Мало кому нравился местный климат, а басни (а иногда не басни) о черной магии и смертоубийствах окончательно отпугивали иностранцев. Мари тихонько подошла к Генри, и, потрусив его за плечо, разбудила.
Генри невнятно что-то пробормотал. Казалось, за все это время он впервые выглядел ужасно сонным и растрёпанным.
— Тише! — Мари говорила шепотом. — Не разбуди Эмму с Ральфом. На надо кое-что обсудить. Наедине.
Генри быстро собрался и вышел к Мари, которая ждала на первом этаже. Она воспользовалась ситуацией, заказав себе отвар из местных трав и специй. Одним глотком допив все содержимое кружки, она вышла на улицу вслед за Генри. Мари неосознанно вела напарника к порту. Оба шли молча, но когда впереди начало виднеться море, Мари поняла, что тянуть дальше уже просто нельзя.
— Я не могу продолжать выполнять этот заказ, — она медленно повернулась к Генри. — И извини, но я заберу собранные артефакты. Ты тут не причем, так что я уверенна, они заплатят тебе за растения. А я уже буду лично их проблемой, — уже про себя она добавила, что очень большой и мешающейся проблемой.
Мари говорила и чувствовала, как у нее внутри нарастает ком. Каждое последующее слово произносить было все тяжелее. Казалось, чем больше она говорит, тем сильнее опухает язык, и предательски наполняются слезами глаза. Она не могла даже представить, как завтра снова окажется одна. Рядом не будет Генри, с которым можно будет обсудить все, что угодно, и ей опять придется строить огромные монологи у себя в голове. Не будет Эммы с ее юношескими проблемами, неопределенностью и расспросами. Не будет раздражающего Ральфа. Ну, может по последнему она бы и не особо скучала. И денег за кучу потраченного времени, труда и пережитых опасностей — не будет. Всё время потрачено зря, все усилия были лишь затем, чтобы пустить их коту под хвост. Мари очень сильно хотелось, чтобы ее с головой накрыла холодная, соленая волна, и смыла все эти проблемы вместе с ней. Или передумать, убедить себя, что у нее получится работать, зная, что от этого пострадает целый мир.
— Демон с ним всем, — тихо отозвался Генри.
Мари подняла на него глаза.
— Ты думаешь, я продолжу все это, мало того, что с такими последствиями, так еще и без тебя? Вчера еще меня это волновало. А сейчас… Я достаточно наработался на таких заданиях. Когда-то надо что-то менять.
Слезы, набиравшиеся в глазах Мари, вдруг куда-то исчезли. Она глубоко вздохнула, не до конца веря своим ушам. И решила не задавать лишних вопросов.
Она помолчала. Было неловко от того, что Генри увидел ее слабость в очередной раз. Поэтому Мари сделала то, что умела лучше всего — переключилась на рабочий лад.
— Нужно еще придумать, что делать с артефактами, чтобы те, кого они наймут следующими их не достали.
— Ну да, пустяки какие-то, правда? — улыбнулся Генри.
Напарники вернулись наверх, чтобы разбудить Эмму и сказать, что они возвращают ее домой. Их в ближайшее время никто бы не хватился, поэтому они решили остановится в доме Генри и там решить, что делать дальше. Но и тут всплыла большая трудность. В прямом смысле слова — большая. Мари, со всеми внезапно возникшими проблемами, уже успела забыть про свою кисторогшу.