— Я серьезно!
Генри перехватил локоть, и сейчас Мари стояла перед ним, снизу вверх смотря ему в глаза. Только когда пауза неприлично затянулась, он отпустил ее.
— Я тоже. Не знаю я. Пойду дальше зарабатывать деньги, — У Генри сделалось мечтательное выражение лица. — Может какое-то время поживу с мелкими и воспитаю в них немного самостоятельности.
— Что ж, удачи, — Мари хихикнула, представив, как уже через день у Генри бы сдали нервы. — А кому мы сейчас, кстати говоря, идем?
— К Вассе. Это долгая история. Моя мать была знахаркой, и Вассу подкинули к нам еще младенцем. Так что мы вместе выросли. Теперь она стала единственной знахаркой. — Генри хихикнул. — Хоть ее и побаиваются. К ней я лишний раз идти не хочу, лучше бы к Карлу, но… Скажем так, толку от нее может быть больше.
Вопросы о маме Генри Мари тактично упустила.
— Почему ее побаивались?
— Она была мрачноватым ребенком. Как-то раз, когда к нам в дом притащили человека, который упал с крутого склона горы, с переломами, всего в крови и с торчащими костями, она вообще не испугалась. Взрослые мужики не хотели на него смотреть. Мы, дети, тем более, а ей хоть бы что.
— И кто такой Карл?
— О, — только и сказал Генри. — С ним ты еще познакомишся.
Дом Вассы оказался вполне себе аккуратным и ухоженным, пусть и крайне тесным. Еще заходя во двор, Мари зацепилась о колючие кусты. Генри без стука открыл дверь и прошел внутрь, а Мари ничего не оставалось, кроме как пойти следои.
Внутри царила темень — часть окон закрывали собой кусты, еще одно было затянуто чем-то странным, плохо пропускающим свет. И только из последнего в комнату несмело заглядывали солнечные лучики. Но, судя по занавескам, висящим сверху и развевающимся от легких порывов ветра, сейчас завязанным в узел, и это окно хозяйка дома предпочитала закрывать. Пахло травами, но не совсем так, как у старой знахарки в Вольтаре. Тут мята и еще что-то, тоже довольно приятное, но не знакомое Мари, перебивали все остальные запахи. Несмотря на все, в доме было вполне уютно.
Мари прошла за Генри дальше, вглубь комнаты на пару шагов. Вассы слышно не было, зато с другого конца комнаты донеслось приглушенное младенческое угуканье. Мари готова была поклясться, что видела, как брови Генри подскочили вверх. В свертке чистой ткани лежал младенцем. Тот продолжал умиротворяюще угукать во сне, пока напарники безмолвно уткнулись в него взглядом. Милое мурлыканье быстро сменилось требовательными подвываниями, а потом и вовсе плачем, который разносился по всему дому.
В этот момент в комнату и зашла Васса. Мари с трудом сдержала свое удивление. Девушка, хоть и не обладала привычно красивыми чертами лица, а взгляд все равно притягивала так, что оторвать невозможно. Черные волосы собраны в косу, закрученную вокруг головы — Мари даже не смогла понять, из какого народа пришла такая прическа, — а стройному телу было не занимать грации. Васса напоминала кошку своими движениями.
Она носила рубаху из темной ткани. Мари подумалось, что если б та могла, то носила бы черную, но так покрасить ткань не получалось. На ногах, в лучах несмело заглядывающего солнца, посверкивали кожаные темные штаны. Сверху, закрывая ноги по бокам и сзади, болталось подобие юбки. Штаны спереди оно не закрывало, но и не сковывало, как платье, движений. Мари про себя восхитилась таким изобретением — и односельчане не заклюют за ношение якобы мужской одежды, и удобно. Мари-то было все равно что носить, в больших городах к одежде относились снисходительно, а в маленьких она, если бывала, то проездом.
Девушка прытко пронеслась через комнатушку к кричащему ребенку, и только потом заметила гостей. Мари, вспомнив, что Васса, видимо, настойчиво просила Генри прийти, многозначительно покосилась сначала на младенца в руках девушки, потом на напарника. Генри, тем временем, вопросительно уставился на званую сестру.
— Сегодня утром, — Васса ходила по комнате кругами, пытаясь укачать ребенка, — нашла ее под своей дверью. Ироды, — зло прошипела девушка, из-за чего младенец еще сильнее закричал. На ее лице проступило отчаянье.
— Моя так кричала только тогда, когда у нее что-то болело, — выступила вперед Мари.
Удивление Генри можно было не то, что увидеть, а даже почувствовать.
— Я ей козье молоко уже давала, — в голосе Вассы сквозило отчаянье. Только потом она в непонимании замерла. — Стой, а ты кто такая?
— Это Мари, моя напарница, — вклинился между ними Генри.
Васса оценивающе рассматривала Мари с ног до головы. После недолгой тишины, когда даже кричащий сверток замолчал, воздух снова разрезал детский визг. Еще немного подумав и что-то решив, Васса сама себе кивнула, и с уверенным видом всунула Мари ребенка.
— Поддержи ее.
Она повернулась к Генри.
- Ждите тут, — и, ничего не добавив, хлопнула дверью.
Мари медленно, аккуратно придерживая ребенка, подошла к Генри. Тот, похоже, понимал не больше ее. Быстро, но при этом покачивая младенца и смотря под ноги, Мари передала ребенка Генри. Она отпустила руки, только когда убедилась, что он крепко держит. Девочка то открывала глаза, то очень медленно их закрывала от нападающей дремоты.
— Что это было? — Мари заметно расслабилась, передав ребенка. Говорила она шепотом.
— Не знаю, — Генри опасливо косился на лицо, торчащие из пеленок, — она всегда мечтала, что однажды приютит ребенка, как ее когда-то.
Девочка мяукнула, почти как котенок, заставив Генри ненадолго замолчать и еще сильнее понизить голос.
— А ты чего, ее боишься? — он кивнул на младенца.
— Можно и так сказать, — уклонилась от ответа Мари.
— Я не знаю, можно ли это спрашивать. Но после нашей последней недели… Не знаю, все равно спрошу. Ты что-то сказала про ребенка?
— Сказала.
Тишина затянулась, прерываемая только детским сопением.
— Это как-то связано с Андагарой? — после долгого молчания, спросил Генри.
— Связано. Терпеть не могу об этом говорить.
— Извини.
И снова повисла тягучая тишина.
— Ее вырвали у меня из рук, а я даже ничего не сделала. Пытаюсь убедить себя, что не могла, но самой в это не верится, — выпалила Мари и закрыла рот рукой.
Мари боялась даже брать на руки детей — мало ли, что может произойти. Она не доверяла самой себе, казалось, она не сможет никого уберечь даже от малейших неприятностей.
— Ты знаешь, что с ней стало? — шепот Генри, казалось, стал еще тише.
— Нет. Наверное. Просто не хочу признавать.
Мари решила не вспоминать про девочку, что привиделась ей в пещере.
В дом ворвалась растрепанная Васса, таща в руках кувшин — кувшинище! — полный молока, локтями к себе она прижимала какую-то ткань, а в зубах держала пучок высушенных трав. На скамью, рядом с Мари, грохнулась сколоченная из дерева игрушка-погрызушка для детей.
— Спасибо, — девушка забрала из рук Генри ребенка, — дальше я уже справлюсь. А! — добавила она, выпроваживая напарников, — и позовите ко мне Эмму, если увидите. Пожалуйста.
Дверь в дом захлопнулась. Изнутри доносилось тихое хныканье младенца и женский шепот, перетекающий в умиротворяющую песенку.
Генри немного постоял, смотря на закрытую дверь. Пожал плечами, развернулся и пошел в другую сторону. Мари, не до конца понявшая, что вообще сейчас произошло, пошла за ним. Не впервой.
— А куда мы все-таки идем? — вскоре подала она голос.
— К Карлу.
— Вопрос кто это, пожалуй, упущу. Все равно же не ответишь. Скажи лучше, почему к нему.
— Потому что из людей, которым я доверяю, тут живет только Карл и Васса. Вторая, как ты понимаешь, нам сейчас не вполне помощник.
На горизонте вырос огромный дом. Он выделялся на сельском фоне. И выглядел весьма мрачно. Хозяин дома, тем не менее, контрастировал своей дружелюбностью и гостеприимством. Только стоило Генри постучать в дверь, ее открыла служанка. Мигом позже появился и сам Карл — служанку он отодвинул и ринулся вперед к Генри. Карл порывисто его обнял. Отодвинулся, поправил накинутое пальто и только потом заметил Мари.