— Что это за штука? — она говорила сквозь зубы.
— Тут и травы, и растёртые в порошок кристаллы, и еще что-то. Честно говоря, даже не знаю, что. Нейтрализует любые яды. Немного больно, но все лучше, чем умереть в судорогах.
— Откуда у тебя противоядие к андагарским ядам?
— Ко всем ядам, — исправил Генри. — Ты забыла, кем я работаю? Я достаю, они делают, и мне тоже что-то достается.
— Нет, не забыла.
Мари помолчала, а потом добавила неожиданно:
— Я человека убила.
Сперва она подумала о том, которого задушила.
— Ох, черт, и не одного…
— Я тоже.
После долгого молчания, он вздохнул:
— Ладно. Если люди побегут на тебе с вилами, а ты за это швырнешь в них кинжалами — это самозащита, да? Так вот.
— Да это я и без тебя понимаю.
Мари уже несколько минут крутилась на этом месте, пытаясь удобнее устроиться — сейчас куда-либо идти ни у кого не было сил — и от неудачных попыток начала раздражаться.
— Но понимать, что я своими руками задушила человека… а еще осталась без половины кинжалов, кстати говоря.
— Зато теперь мы точно уверены, что ты знаешь, как ими пользоваться.
Мари, так и не найдя удобного положения, в котором еще и не болели раны, покосилась на Генри. Тот лежал на спине уже почти дремля, и она как раз сидела со стороны его здорового бока. В голову заскочило новое подозрение.
— Тебе не кажется, что нам нужно было бы поскорее отсюда убраться?
Генри слегка помотал головой.
— Я в ближайшее время точно никуда не пойду. Поползу, разве что. Да и земля не холодная.
Мари снова с опаской покосилась на такой теплый, по сравнению с землей, бок Генри, и, не выдержав, устроилась прямо рядом с ним, уложив голову напарнику на грудь. Человеческое тепло согревало и успокаивало. Генри слегка вздрогнул, когда Мари только легла. Но ничего не сказал, поэтому она решила, что ему не больно, и она может так и остаться.
Когда Мари смогла разлепить глаза, вокруг светало. Спина болела от долгого лежания на промерзшей за ночь земле. Вокруг щебетали птицы. Мари, потянувшись левой рукой, нащупала росу на траве. В правый бок было подозрительно тепло. Она вздрогнула, спросонья не поняв, что происходит. Рядом, все в той же позе, лежал Генри. Только одну руку вытянул, и, видимо во сне, приобнял Мари.
Она не хотела будить Генри и вообще вставать, но потом заметила, что сама лежала на своем рюкзаке и сумке Генри, а он, оставшийся даже без рубашки, на промерзлой земле. Она неохотно приподнялась, и легонько ткнула напарника кулаком в плече.
— Скажи мне, ты дурак?
Он в ответ только нехотя слегка разлепил глаза, и, еще сильнее прищурившись, посмотрел на Мари.
— Нам нужно уходить, — продолжала Мари.
— Да, а еще у нас нет артефактов, — ответил Генри.
Артефакты, чтобы добраться сюда — ровно два, они почти угрозами уговорили обменять у одного северянина. Генри пытался объяснить на их языке, но в итоге договориться — скорее запугать, — вышло у Мари языком жестов.
Генри откинулся назад и улегся на землю. Мари хлопнула себя по лбу. Она совсем забыла о том, что, раз артефактов нет, нужно сначала дойти до людей. Потом она скосилась на Генри, и вспомнила еще одну проблему.
— Точно дурак. Куда ты на холодную землю снова улегся? — Мари протянула напарнику руку, помогая встать.
— Зато ты за меня волнуешься.
Генри отряхивался от земли и пытался размять спину. Все-таки, кто бы что не говорил, а этот сон точно отразится на его здоровье. Мари скривила страдающую мину. Генри начал вполне уверенно идти прямо, и Мари, догнав его, спросила:
— Могу я надеяться, что ты знаешь, где ближайшее поселение?
Генри помахал головой.
— Но ты же живешь рядом!
Генри пожал плечами.
— Это место мне совсем не знакомо. Я думаю, они поставили ловушку типа той, которую наложили на столицы в Андагаре.
— А как же Карл и Эмма, куда они тогда ушли?
— Я уверен, что как-то они нашли способ вернуться домой.
Мари как молнией ударило. Сначала в шоке, а потом отходя от ран, она совсем забыла о том, что произошло с матерью Генри. Ей было стыдно. Она даже представить не могла, как он сейчас себя чувствовал. А она еще и шуточки шутит.
— Генри, — Мари редко называла напарника по имени, так что тот от неожиданности даже вздрогнул, — твоя мама…
На лице парня заиграли желваки, а голос приобрел непривычную силу.
— Все в порядке.
Дальше Генри шел молча. Мари понимала, что лезть к нему не стоит. Хотела помочь, но не умела и не понимала как. Если бы такое случилось с ней… Что ж, вполне вероятно, она реагировала бы так же. Хотя, внутри Мари бы разрывалась на кусочки. Даже не смотря на все то, что произошло между ней и ее мамой. Мари не знала, что произошло между Генри и его матерью — знала зато, что эта женщина ушла, знала, что Генри уже давно отвечает за братьев и сестру один. Он прервал тишину.
— Ты сказала, что в большинстве случаев больше не занимаешься кражей. Почему ты перестала?
— Был один случай. Моя совесть и чувство вины в один момент проснулись и сразу же взяли надо мной верх. Лучше об этом не вспоминать.
— Но мне рассказывали про твое задание. Прямо перед тем, как мы встретились…
— Не люблю пьяниц, у нас с ними свои счеты.
На этом разговор и оборвался. Мари не представляла, что и как говорить, она просто была рада, что Генри сейчас не один. Они с рассвета упорно ковыляли на север, и, к моменту, когда солнце было в зените, перед ними очертился поселок. Совсем крошечный — дома выглядели чуть ли не как сараи. У Мари после сна прибавилось немного сил, а вот Генри становилось все хуже и хуже. Снова появилась испарина, он кряхтел и спотыкался. Но гаркал на Мари, когда она пыталась помочь. Ровно до того момента, как просто повалился на землю. Мари тогда подняла его и с этого момента тащила на себе. Тут уже нелегко пришлось обоим.
Первые домики приближались, что придавало сил. Мари покосилась на Генри, опирающегося на ее плечо — у него распухла щека и кожа на носу так сильно, что сложно было и узнать.
— Генри.
Он молчал и Мари потрясла его.
- Генри! Тебя же тогда по лицу полоснули, да? Мы туда мазь не закладывали.
Генри что-то невнятно пробурчал, но Мари не смогла разобрать слов, сколько не расспрашивала. У нее у самой страшно болели ноги, по которым хорошо проехались ножами — она даже представить боялась, какого сейчас было Генри. Болели ожоги, которые так никто и не долечил. Болели синяки по всему делу — наемник, которого Мари задушила, отбивался изо всех сил. Она вздрогнула и посмотрела на свои ладони, будто они были чужими. Будто на низ сейчас окажется кровь. Закашлялся, скатываясь на землю, Генри, и она вернулась в реальность.
Мари уложила напарника в тени дерева за одним из домиков, надеясь, что селяне его не заметят — то-то шумихи будет. И попетляла промеж снующих туда-сюда людей, в поисках кого-то, кто мог бы ей помочь.
Она зацепилась за наиболее цивилизованно выглядящего мужчину, вальяжно вышагивающего по грязи. Тот, ей на везение, оказался травником. Да еще каким! Цену за артефакты заломил такую, что Мари отсыпала все последние, жалко дзвянкивающие в кармане, монеты. Противоядие — жалкое подобие тому, что лежало у Генри, покупать было не на что. Цена на него, кончено, не сравнилась бы с ценой на кисторога, но и нормальной платой за смесь трав ее назвать тоже было сложно — у этого дилетанта нашлось только самое простое варево.
Но для Мари это была последняя надежда. Она сняла с пальцев оба золотых кольца, и одно, из чистого, высветленного золота, незаметно спрятав его в рукав.