Второе, подешевле и попроще, но все равно стоящее не малых денег, протянула травнику. Это был ее неприкосновенный запас. На какие деньги она потом есть будет, Мари не задумалась — было ей сейчас совсем не до этого. Тот придирчиво, как торгаши на главной площади Андагары, прокрутил его в руках, рассматривая под разными углами — не кусал только, разве что. Он быстро спрятал добычу, и с жадностью, поблескивающей в глазах, повернулся к Мари. Та возмущенно вскинула руки:
— Больше ни копейки не добавлю.
Она надеялась, что мужчина подумает, что у нее ни копейки больше и нет. Если бы пришлось, Мари докинула бы сверху и второе кольцо, но до этой крайности она старалась не доходить. Травник хотел оставить свою покупательницу ждать на месте, а сам сходить и принести, но Мари, догадывающаяся, как люди делают деньги в таких богами забытых местах, вцепилась в того мертвой хваткой. Небось нажил уже себе состояние, разводя местных на всяких мелочах, а тут на большее заикнулся. Мари поклялась себе, что если эликсир не подействует, она своим руками свернет шею этому травнику — в убийствах у нее в последнее время появилось много нежеланного опыта.
Травник долго рылся у себя в закромах, внутрь дома он Мари не пустил. И не удивительно — она вся была в грязи и крови. Ее когда-то белая рубаха уже давно стала даже не серой. Мужчина, наконец, высунулся из-за приоткрытой двери и всучил Мари грязную баночку с не полностью отклеенной бумажкой.
Мари сломя голову понеслась к тому месту, где оставила напарника. Было недалеко, но она успела порядком запыхаться. Все-таки носиться туда-сюда с кучей незаживших ран удовольствия совсем не доставляло. Генри, к счастью, никто не заметил — хозяева полуразрушенного дома, вероятно, были не здесь. Он уже совсем побледнел, а стоило Мари дотронуться до него, та отскочила — кожа обжигала. Мари трясущими руками — те не переставали трястись еще со стычки с Аканой — плюхнула половину бутылька на царапину, проходящую от брови и через нос, а вторую залила напарнику в рот. Она забыла спросить, как эликсир использовать, да и сомневалась, что тот травник нормально бы ответил. «Хуже уже точно не будет» — подумала, усаживаясь рядом с Генри.
Мари сидела, смотря прямо перед собой и изредка поглядывая на напарника, надеясь, что хозяева дома еще долго будут заняты. Генри еще не умер, но это был единственный эффект от того, что Мари в него влила. Она не была уверена, противоядие ли держит напарника живым или просто яд еще не полностью его добил.
Просидела так Мари совсем недолго, но достаточно, чтобы отдышаться, хотя бы немного унять дрожь и взять себя руки.
У нее было всего несколько вариантов, куда можно бы пойти. Она выбрала самый сумасшедший. «Сгорел сарай, гори и хата» называла она это у себя в голове. Закинув руку Генри на плечо, Мари потащилась к точке телепортации. На другой конец села — в обход, через лес, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сама она несколько раз чуть не осталась без глаза из-за колючих веток, а что там с Генри, и знать не хотела — решила сначала дотащить, а потом уже будь, что будет.
Она надела кольцо, второе кое-как натянула Генри на палец, и протянула свою и его руку к сгустку энергии. Вспоминала Мари место по памяти, ведь первый раз напарники шли туда своим ходом, не телепортируясь. Дальше тащить напарника стало легче — появилась вытоптанная тропинка.
Уже подходя, видя впереди маленький, аккуратный домик, Мари начала падать в панику. Ее силы были на исходе, а Генри, несмотря на то, что был подтянутым, оказался отнюдь не легким. Она подумала, что, возможно, уже опоздала, и начала винить во всем себя. В том, что дала намазать себя противоядием, и не заметила, что у Генри есть еще одна рана. В том, что сразу не пошла сюда, и в том, что слишком долго сидела на месте, собираясь с силами.
Добралась до дома, неуверенно постучала в дверь. Теперь Мари запаниковала еще и потому, что совсем не была уверена, что ее впустят.
Дверь отворилась, и взору предстала взлохмаченная, недовольная старуха. Мари попыталась выдавить из себя улыбку и не упасть под тяжестью напарника.
— Помните, вы как-то сказали, что мы вам нравимся, да?
Старуха придирчиво прошлась глазами по Мари, и вид перед ней открывался довольно интересный. Мари представила себя со стороны — разорванные штаны, там, где ее подсекли, пятна запекшейся крови, ее и чужой, синяки, и грязь. Много грязи. Потом знахарка перевела взгляд на Генри — тот выглядел ничуть не лучше, только крови на нем было гораздо больше, да и кожа уже почти побелела. Мари успела заметить, как та закатила глаза перед тем, как быстро распахнула дверь и отошла, пропуская Мари внутрь.
Старуха выгнала ее на улицу. Та свернулась калачиком под ветками куста — земля там холодная, но с мягкой травой. Мари, похоже, надорвалась, таща Генри — спина ужасно ныла, а в живот неприятно стреляло. Ожоги тоже не давали о себе забыть. Поддувал прохладный ветер и собирались тучи на дождь.
Мари то дремала, утопая в тревожности, то просыпалась, не совсем понимая, где она. В один из таких моментов бодрости она увидела, как с куста рядом слетала стайка крошечных птичек — подошла старуха, напугавшая их своими шагами. Выглядела она заметно вымотанной, возраст все-таки брал свое. Но мастерства у нее было не отнять, и Мари верила, что все обойдется. Иначе и быть не могла. Иначе, она бы не знала, что ей делать.
— А с тобой что?
— У меня нет денег, — Мари отмахнулась. — Что с Генри?
— С парнем неясно, его надо просто оставить в покое, — знахарка выглядела раздраженной, она наклонилась, дернула Мари за руку, поднимая. — Это откуда? — она провела рукой вокруг шеи Мари.
— Андагарские огненные плетки? Я не уверенна.
— Я ожидала от вас большего, честно говоря, — устало вздохнула старуха. — Хотя, с чем-то то вы справились.
Мари посмотрела на нее, с явным вопросом в глазах. Знахарка пожала сгорбленными плечами, крутясь вокруг Мари.
— Ты даже не представляешь, как многие за вами наблюдают.
Сил на вежливость у Мари не осталось. Да ничего в ней не осталось, кроме как раздражения и усталости — старуха так и не ответила про Генри, а все это дело с Андагарой слишком затянулось. В спину все еще стреляло, закаменевшие мышцы болели от лежания на холодной земле.
— Что ж никто из наблюдателей помочь не решился, постеснялись?
— Меня эти игры не касаются, — твердо сказала знахарка, на секунду помолодев в глазах Мари. Потом она уже более устало добавила: — я помогаю, как могу. Потом вправлю тебе это, — она кивнула на спину Мари, а потом в сторону дома, — там твой голубок, там. Оклемается, если повезет.
Внутри царил полумрак — окна завешены, и только на подоконнике стояла одинокая, но поразительно яркая свеча. Генри знахарка затащила туда же, где в прошлый раз отлеживалась Мари. Он беспокойно спал, посапывая, и Мари побоялась садиться рядом — устроилась на полу, снова холодном. Ей хватило прошлого раза, чтобы запомнить, что в этом доме вещи лучше не трогать. Вообще никакие. Свеча, чье пламя бушевало все сильнее и сильнее, так и манила себя затушить, рядом с ней опасно висели занавески. Мари запретила себя даже подходить к ней близко, оставшись на полу, в полудреме наблюдая за пламенем.
Она размышляла о том, что делать дальше, но смотрела на ситуацию так, как будто сама в ней замешана не была — так, как Карл, знахарка и, возможно, странный старик в библиотеке. Мари сама не знала, почему того вспомнила. Было в нем что-то, навевающее подозрения.
Дела у напарников были откровенно плохи. Кто бы ни хотел избавиться от Андагары, нарушение его планов его явно оскорбило. Уничтожением артефактов дело не остановить, Мари не сомневалась. Немного задержать, разве что. Всегда можно найти новый способ, были бы деньги и связи. Причем, недостача одного восполнялась другим.
От сорняка нужно избавляться с корнями. Мысль лежала на поверхности, но Мари до последнего пыталась ее избегать. Признать это, означало бы наложить на себя кучу новых проблем. Выбора у Мари особо не оставалось, отчего она совсем поникла, понимая, что ввязалась в заваруху еще более серьезную, чем могло показаться сначала.