Вместе с этой мыслью пришла еще одна, не менее расстраивающая. Мари понимала, что одним им с Генри с этим всем не справиться. Они исключительным чудом дожили до этого момента. Однако были люди крайне заинтересованные в том, чтобы помочь им. Более того, с возмущением отметила Мари про себя, что они с Генри делали, по сути, за этих людей их работу. Обращаться к ним, тем не менее, она до ужаса не хотела, но другие варианты показываться не спешили.
Помимо злости заявление знахарки о том, что она наблюдала за ситуацией, немного воодушевило Мари. Она почувствовала, будто ей протянули руку, помогая вылезти из всего этого болота. И пусть только на берег, но и этого было достаточно — дальше она как-то и сама справится. Мари захватила безмерная благодарность знахарке, даже если не за надежду, кусочек которой та вселила в нее, то за спасение Генри.
Глава 15
Вправлять — чтобы там не выскочило — оказалось больно. Знахарка уложила Мари на деревянный пол, в некоторых местах усыпанный колючей соломой. Старуха сама выкладывала Мари руки, что-то щупала в животе, надавливала — Мари не обращала внимания, уйдя в свои мысли, только охала иногда, в особо неприятные моменты.
Знахарка засыпала Мари рекомендациями: вставать, перекатываясь сначала на бок, ходить еще долго с повязкой, как та, которую сейчас ей повязала старуха, не наклоняться лишний раз и не таскать ничего тяжелого — последнее знахарка добавила тоном, поясняющим очевидную вещь ребенку. Мари даже возмутиться не смогла, слишком уж была благодарна этой женщине. Правда, насчет безвозмездности Мари была не уверена, знахарка еще могла придумать изощренный способ оплаты.
Генри потихоньку начал приходить в себя, но Мари не спешивала высказывать свою идею. Не хотелось пока сильно волновать напарника, да и она боялась, что стоит только произнести это вслух, как сразу придется действовать. А что-то делать, несмотря на поджимавшее, непонятно откуда взявшееся, чувство долга, ей не хотелось. Даже учитывая не самые приятные обстоятельства, Мари рада оказаться снова в доме старой знахарки. Пусть ей и страшно что-либо трогать, а некоторые вещи казались крайне зловещими, даже это место сейчас навевало на нее приятное ощущение дома.
Когда Генри начал боле-менее осознанно смотреть на мир, Мари присела на край его места. Знахарка снова куда-то упетляла — и как только не страшно было оставлять двух почти незнакомых людей, пусть и временных калек, в своем доме? В ответ Мари в голову пришло воспоминание, где старуха говорила, что наблюдала за ними. По коже пробежались мурашки. Мари тревожно оглянулась вокруг. Ей даже представить сложно, кем надо было быть, чтобы шариться по этому дому без разрешения его хозяйки.
— Ты знал, что в той ране, — Мари указала пальцем напарнику на лицо, которое сейчас было покрыто какой-то зеленой слизью, лекарством, намешанным знахаркой, — тоже был яд?
— Это важно?
— Не особо, — Мари потеснила напарника, аккуратно влезши рядом на печь. — Как себя чувствуешь?
— Отвратительно.
Генри поворочался, укладываясь так, чтобы и для Мари осталось место, и удобно было.
— У меня есть одна идея, но когда я о ней расскажу, будет еще хуже.
Генри повернулся к ней, посмотрел с интересом. Мари видела, что ему тяжело даже перевернуться — оно и не удивительно, учитывая, что еще недавно тот выглядел совсем как труп. Она раньше и не замечала, что у него тоже всё лицо в синяках. До этого слишком погрязла в своих волнениях, а сейчас заметила, что там живого места нет.
— Мы не должны разбираться со всем этим одни, когда есть люди, которые в этом гораздо больше заинтересованы… — Мари прервалась, надеясь, что Генри сам догадается, и ей не придется произносить это вслух, но тот молчал. — За этими наемниками придут следующие, и так будет до тех пор, пока мы не найдем заказчика. А для этого нужно бы объединить силы с Андагарой, собственно.
Генри медленно кивнул.
— Это имеет смысл. Ты же не хочешь прямо сейчас туда попасть, правда?
Учитывая все последние обстоятельства, вопрос казался абсурдным. Тем не менее, Мари об этом подумывала. Генри, в момент паузы, крепко, ободряюще сжал руку Мари на миг.
— Хотеть — не хотела, — Мари снова расслабилась и аккуратно улеглась рядом с Генри. — Но думала об этом.
— Ты, как оказалось, с кинжалами неплохо управляешься, но знаешь…
— Я хотела швырнуть тот нож не в глаз, а в живот, — Мари даже не дала ему договорить. — Так что мне не хотелось бы без тебя соваться к ним.
Она поудобнее устроилась у Генри под боком — руку тот так и не отпустил, но Мари и не настаивала. К моменту, когда знахарка вернулась, Мари рассказала ему, что Карл оказался не единственным сторонним наблюдателем. Они как раз обсуждали как обратиться к андагарской аристократии, когда старуха отворила дверь, заходя внутрь. Она недовольно цокнула языком, добавив:
— Я слишком стара для таких нежностей, избавьте меня от этого.
Исполнять требование знахарки Мари не спешила, чувство вины ее не мучило — к этому моменту у нее уже не осталось сомнений, что та в свой момент стянет с них трехкратную оплату. Вместо этого Мари спросила, так и не сдвинувшись со своего места:
— Кто еще за нами наблюдает?
На любопытный взгляд знахарки Мари ответила:
— Если есть еще заинтересованные люди, было бы неплохо заручиться их поддержкой.
Мари впервые такое увидела — знахарка довольно усмехнулась.
— А кто-то осмелел, я смотрю. К тем южным людям и идите, они-то вам точно не откажут.
Мари не сомневалась, что старуха знала, что она и так собиралась это сделать. Возмущаться было глупо — бесполезно, да и грубо, учитывая, что напарники все еще находились в ее доме.
— Ты знаешь, с кем об это можно обсудить? — подал голос Генри.
Мари думала, что тот уже отключился — расслабил ладонь, да и выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание. Последствия яда быстро не уходили, несмотря на усилия знахарки. Часть смятых трав впиталась ему в кожу, и теперь легче было разглядеть все синяки и ужасную рану на пол лица. Мари удивилась сама себе — и как можно было ее не заметить? Она подумала, что такой шрам, наверное, останется навсегда. От ее ожогов уж точно останется — она только сейчас поняла, что всю жизнь проведет с этими следами. Если ее, конечно, не убьют в ближайшее время.
Генри все еще было плохо, но Мари уже вовсю готовилась к очередному, кто бы мог подумать, визиту на Юг. Ей тоже приходилось нелегко — ожоги всё не заживали, уже даже знахарка начала предлагать ей разные примочки. Последние остатки северной магии начали слетать, Мари теперь мучилась заложенным носом и осипшим голосом. Не самая большая плата за те несколько раз, что она оказывалась при смерти, утешала Мари себя.
В небольшом доме знахарки каким-то волшебным образом уместилась настоящая, каменная ванна. Мари, проснувшись очень рано, когда на улице только-только начало светать, начала таскать воду. Она еще прошлым вечером, наконец-то оторвавшись от Генри, рядом с которым было так тепло и уютно валяться, взяла у знахарки пучок ароматных трав. Вот нагревать воду оказалось тем еще развлечением, Мари уже и забыла, когда делала это сама в последний раз.
Как бы там ни было, когда солнце полностью поднялось, Мари оказалась в теплой, душистой воде. Она пыталась отмыть засохшую кровь с таким остервенением, что начала сдирать собственную кожу. Сначала она не могла понять, откуда в ней желание хорошо выглядеть для встречи с людьми, которые сами должны были быть ей благодарны и просить о помощи. Сцарапнув с себя очередной кусочек кожи, решила, что ей просто хотелось себя очистить. Немного это помогло, Мари чувствовала себя чуточку менее раздавленной.
Вода в ванне окрасилась в красный — от крови Мари, наемников и Генри, в которой она перепачкалась, пока тащила напарника. Сейчас в когда-то душистую чистую воду стекали капли крови самой Мари из свежих царапин, которые та сама себе разодрала. Именно в этот момент она поняла, что пора вылезать, иначе пахнуть она будет не лавандой, а металлическим душком.