Полный тоски и горечи, Билл медленно вышел из колокольни и закрыл дверь. Затем он побрел в сторону ворот, прошел внутрь и неторопливо направился вдоль улиц, сгорбившись и засунув руки в карманы. Он не обращал внимания на прохожих, которых он постоянно сбивал, не слушал ни чьих возгласов и не думал о том, куда же он идет.
- «Она не убежит со мной… Не сможет оставить сестру… Тогда мне придется вечно скитаться в ближайших селениях, чтобы мы могли видеться… А если она согласится? Я не смогу дать ей то, что она сейчас имеет… И вскоре она поймет это и возненавидит меня… Лучше было бы, если бы она вышла замуж за короля… Лучше бы мы не знали друг друга! Если бы я тогда не засмотрелся на шлюх, не столкнулся с тем мужиком и не толкнул Даяну – ничего бы не было! Все было бы как раньше! Я бы развлекался с ветреными девицами, смеялся над глупым влюбленным братом, ждал сигнала Элен и был бы счастлив. Но этому уже не бывать. Никогда. Мое сердце больше никогда не будет отбивать счастливые и спокойные ритмы, если рядом не будет моей любимой королевны. Почему так происходит…» - думал он, шаркая ногами по какой-то улочке.
Немного поплутав по улицам, Билл решил зайти в трактир со странным названием «Кошачий коготь». Из-за столь раннего времени, внутри почти не было посетителей. Да Билл особо то и не обращал внимания на присутствующих. Он тихо вошел и сел за дальний стол, подперев стену спиной. К нему тут же подошла какая-то девочка лет 13-ти и спросила, чего он хотел. Не взглянув на нее, Билл попросил рома. Спустя несколько минут перед ним появился непонятного происхождения графин и железная кружка. Немного посидев, Билл потянулся к столу и налил себе полную кружку рома. Недолго думая, он быстро опрокинул содержимое внутрь. Привкус дешевого рома остался на губах, когда он проглотил это мерзкое пойло, и оно стало стремительно обжигать его внутренности, достигая желудка. Тогда Билл налил вторую кружку и также быстро опустошил ее. Ром торопливо растекался по телу, принося с собой слабость и спокойствие.
Поднеся ко рту третью кружку, до краев наполненную «расслабляющим снадобьем», Билл остановился – голодный желудок неожиданно взбунтовался и грозил вытолкнуть обратно то, что туда уже успело попасть. Следом за желудком последовала голова – мозг отказывался соображать в полную силу из-за переизбытка алкоголя. Нужно было поесть. Но денег у Билла хватило бы только, чтобы рассчитаться за ром. Задержав дыхание, он залпом выпил третью кружку, запрокинув голову назад, и со стуком поставил ее на стол. Мотнув головой, Билл энергично облизал губы, быстрым движением достал деньги и ушел, бросив их на столе. Глубоко вздохнув на улице, он медленно побрел по тротуару, слегка пошатываясь. Желудок все еще пытался вытеснить наружу эти три кружки рома. Но парень старался об этом не думать, упорно мотая головой, чтобы перед глазами не маячили черные пятна.
Так он и бродил по улицам, не разбирая дороги, пока ему не надоело его одиночество. Тогда он уверенным, но все еще пошатывающимся шагом пошел к дому, где он заставил Томаса идти с ним. По мере их прогулки, Билл рассказал ему обо всем, что произошло, что он чувствует и чего хочет. Томаса это не особо занимало, у него были дела важнее какой-то пустой пьяной болтовни, но Билл упрямо настаивал, чтобы его выслушали. Когда же, наконец, его словарный запас иссяк, Томас ненавязчиво повел его домой и уложил в постель, где Билл благополучно пролежал вплоть до самого ужина. Томас оставил его одного в комнате, а сам, тем временем, продолжал обсуждать план с Элен. Они почти продумали все детали. Им оставалась самая малость – предусмотреть все обстоятельства, которые могут быть против них, а также дождаться удобного момента для осуществления плана.
- Ты говоришь, что мы сможем прокрасться незамеченными и также уйти… - говорил Томас. – Но, а если не получится и вызовут охрану? Что тогда делать? Если люди Гарольда подставят тебя?
- Тогда я спущу с него три шкуры. – серьезно ответила Элен, что-то разглядывая на листе бумаги. – Он отвечает за них головой, и если хоть что-то…
- Если хоть что-то – с нас самих пять шкур сдерут. И ты уже ничего не сделаешь.
- Я не собираюсь просто так сдаваться. И ты прекрасно это знаешь.
- Знаю. А что мы будем делать, если нас заметят?
- Драться. Нам же невпервой.
- Но… Мы никогда не убивали… А здесь… Ты ведь понимаешь, что это значит…
- Понимаю… - протянула Элен, устало вздохнув. – Но у нас не будет выбора. Либо мы – либо они. Я выбираю нас.
- Ты сама нам сто раз говорила, что это безбожно! – возразил Томас,
вставая с места.
- Я и не говорю, что мы должны их убивать. – твердо ответила Элен, остудив его пыл. Затем она встала, подошла к нему и неожиданно пригвоздила к стене. – А ты, видимо забыл, что если провести вот здесь ножичком, - и она прошла пальцем по той части его тела, где рука скрепляется с туловищем. – то человек уже вряд ли сможет пользоваться своей рукой. А если проделать это с другой рукой – он безоружен. В идеале можно подрезать щиколотки. Понял? – и она щелкнула его по носу.
- Понял – понял… - сказал он, убирая ее руки от своих плеч. – Но воинов-то в городе больше, чем нас. Как ты со всеми разберешься?
- Подрезав пару нерасторопных солдатиков, можно быстро слинять, пока им оказывают помощь и пугаются. Королевская свита труслива. – она развернулась и пошла к столу.
- Но… - начал он. Элен обернулась, внимательно посмотрев на него. – если… Если все-таки ничего не получится и нас схватят?
- Вы же простите меня за это? Хотя бы когда нас к виселице вести будут… Нельзя умирать с непрощением… А лично мне будет уже плевать. Если ничего не выйдет – казнь будет просто подарком судьбы. Лучше сдохнуть, чем жить так, как мы живем. – проговорила она, помрачнев. Глубоко вздохнув, она сказала повседневным голосом. – Я хочу отдохнуть до ужина. Лучше посмотри, что там с Биллом.
Томас кивнул и быстро вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Немного постояв в коридоре, он вошел в комнату напротив. Билл лежал на постели, скрючившись и обхватив руками живот.
- Наконец… - выдавил он. – Я уже не могу терпеть… А сил встать - нет… Принеси… - начал Билл. Недоговорив, он закрыл рукой рот, пытаясь сдержать тошноту. Томас не стал ждать продолжения и быстро принес Биллу небольшой таз. Тот с благодарностью посмотрел на брата и уже не стал сдерживать подступающий приступ. Когда весь ром вышел наружу, Билл откинулся на подушку и, вытерев губы, произнес. – Какой паршивый ром попался… Почему, когда вы с Элен пьете всякую дрянь – у вас все в порядке?
- Я смотрю, ты протрезвел. – хмыкнул Томас, ставя таз у выхода.
- А то. Уже когда ты меня в дом завел. А потом так живот крутануло… Есть какая-нибудь еда? – спросил он, приподнявшись на локтях. Устало просмеявшись, Томас жестом приказал подождать и вышел, прихватив таз. Вернулся он с тарелкой овощного рагу. С края тарелки лежал дымящийся кусок мяса. – Вот это я понимаю! – воскликнул Билл и принялся есть.
- Неужели все так плохо, что ты решил напиться в каком-то паршивом пабе третьесортным ромом? – поинтересовался Томас, наблюдая за братом. Тот только кивнул. – Мы с Элен почти доработали наш план. Вот только…
- Что? – перебил его Билл. – Неужели Элен не может придумать очередную гениальную идею? – хмыкнул он.
- Да их сколько угодно. Просто… Если нас заметят, то мы не сможем сбежать от нескольких сотен солдат и…
- От сорока. – снова перебил Билл.
- Что? Как – от сорока?
- Королева выслала всю оставшуюся армию – то есть, городскую охрану – в Ирландию. Бороться с партизанами. И город остался незащищенным. Только никто об этом не знает.
- А тебе кто рассказал? Даяна? – Билл кивнул, продолжая поглощать еду. – Нужно рассказать об этом Элен.
- Я сам расскажу. Мне надо поговорить с ней. Она у себя?
- Попросила не трогать ее до ужина. Похоже, она сама уже не верит во всю эту авантюру.
- Я вселю в нее уверенность. – хмыкнул Билл.
До самого ужина они разговаривали друг с другом на отвлеченные темы, стараясь не касаться самой главной – их скорого нашествия во дворец. Но оба, как будто чувствуя приближение беды, вспоминали свои детские шалости, первую охоту, обучение у дяди, праздничные угощения соседей, смазливых девчонок и дворовые драки. Обоих заполнило чувство ностальгии, в сердцах появилась радость. Они все с большим воодушевлением вспоминали разные истории и от души смеялись над ними. Когда Томас по крупицам вспоминал очередную историю, в комнату вошла Элен.