— Франти, вон из класса!
— Это не я, — ответил Франти, но в то же время он смеялся.
— Убирайся вон! — повторил учитель.
— И не подумаю, — заявил Франти.
Тогда учитель, совершенно выведенный из себя, бросился к Франти, схватил его за руку и вытащил из-за парты. Тот отбивался, огрызался, но учитель с силой тащил его прочь. Он почти на руках снес Франти к директору, а затем вернулся в класс и сел за свой стол, охватив голову руками и тяжело дыша.
— И это после тридцати лет работы в школе! — воскликнул он, грустно качая головой.
Мы сидели, затаив дыхание. Руки учителя дрожали от гнева, и прямая морщина на его лбу стала такой глубокой, что казалась настоящей раной.
Наконец Деросси встал и произнес:
— Синьор учитель, не огорчайтесь. Мы все вас очень любим Тогда лицо учителя немного просветлело, и он сказал:
— Ну что же, давайте продолжать урок, мальчики.
Маленький барабанщик с острова Сардиния
(ежемесячный рассказ)
В первый день битвы при Кустоцце, 24 июля 1848 года, а полсотни солдат одного из наших пехотных полков, посланных на возвышенность, чтобы захватить одиноко стоящий там дом, внезапно подверглись нападению со стороны двух рот австрийцев. Под градом пуль наши едва успели укрыться в доме и кое-как забаррикадировать дверь, оставив на поле боя несколько человек убитыми и ранеными. Загородив вход, они бросились к окнам первого и второго этажа и открыли частый огонь по нападающим, которые, развернувшись полукругом и мало-помалу продвигаясь вперед, отвечали не менее сильным огнем. Полсотней итальянских солдат командовали два младших офицера и капитан, высокий старик, худощавый и строгий, с совершенно седыми усами и бородой. С ними был также барабанщик, мальчик с острова Сардиния, маленького роста, с лицом оливкового цвета и с глубоко сидящими черными сверкающими глазами. Ему уже исполнилось четырнадцать лет, но на вид с трудом можно было дать двенадцать.
Капитан руководил обороной из комнаты второго этажа. Слова команды раздавались как пистолетные выстрелы, а на железном лице его не отражалось ни малейшего признака волнения. Барабанщик, немного бледный, но твердо держась на ногах, влез на стол и, придерживаясь за стенку, вытягивал шею, пытаясь увидеть, что же делается за окном. Сквозь дым, стелющийся по полям, он различал медленно продвигающиеся вперед белые австрийские мундиры.
Задняя стена дома возвышалась над обрывистым склоном, и в ней было только одно небольшое окошечко под самой крышей. Поэтому австрийцы не угрожали с этой стороны и путь по склону оставался свободным. Под огнем находились только фасад и две боковые стены дома.
Но этот огонь был ужасен, — град свинцовых пуль полосовал стены и крошил черепицу, а внутри дома разбивал потолки, мебель, оконные рамы и створки дверей, так что по комнатам летали щепки, тучи известки и осколки посуды и стекол.
Пули свистели, отскакивали и всё ломали с треском, от которого, казалось, мог лопнуть череп. Время от времени какой-нибудь солдат, стрелявший из окна, падал на пол, и его оттаскивали в сторону. Некоторые бродили по комнатам, шатаясь, зажимая раны руками. В кухне уже лежал один убитый с простреленным лбом. А полукруг врагов всё суживался и суживался.
Вдруг увидели, как на лице капитана, до сих пор совершенно бесстрастном, появилось выражение тревоги; он большими шагами вышел из комнаты, в сопровождении сержанта. Через три минуту сержант прибежал обратно и позвал барабанщика, сделав ему знак идти за собой. Мальчик бегом поднялся вслед за ним по деревянной лестнице и оказался на пустом чердаке. Здесь, у слухового окна, стоял капитан и писал что-то карандашом на листке бумаги. У ног его, на полу, лежала веревка.
Капитан сложил записку и, посмотрев прямо в зрачки мальчика своими серыми и холодными глазами, отрывисто сказал:
— Барабанщик!
Барабанщик поднял руку к козырьку.
— Ты смелый?
Глаза мальчика засверкали:
— Да, синьор капитан.
— Видишь ли ты там, — сказал капитан, подводя его к окошечку, — на равнине, недалеко от домов Виллафранки[24] отблески штыков? Это наши. Они не двигаются. Возьми эту записку, спустись по веревке из окна, скатись по обрыву, беги через поля, доберись до наших и передай записку первому же офицеру, которого встретишь. Сними и брось здесь ремень и ранец.
Барабанщик снял ремень и ранец, спрятал записку в нагрудный карман. Сержант выбросил за окно веревку, а капитан помог мальчику вылезти из окошка.