Вечером я вижу, как по площади идут мальчики, возвращающиеся с работы вместе со взрослыми рабочими. Усталые, но веселые, они торопятся, чтобы скорей попасть домой ужинать; они громко говорят, смеются и хлопают друг друга по спине руками, черными от угля или белыми от известки. Я думаю о том, что они работали с рассвета до самого вечера. А как много мальчиков, еще моложе меня, которые целыми днями стоят на крышах, у печей, около машин, в воде, под землей, и при этом едят один хлеб, и то не досыта. И мне стыдно, что я за всё это время только кое-как исписал каракулями, без всякого старания и охоты, каких-то четыре странички. Да, я недоволен собой, недоволен. Я хорошо вижу, что мой отец хмурится и хотел бы поговорить со мной, но ему неприятно это, и он ждет…
А ведь я вижу, как много работает он сам. Ведь всё, что меня окружает в нашем доме, всё, чего я касаюсь, что меня одевает, кормит, учит и развлекает, всё это — плоды его работы, а я ничего не делаю!
Всё это стоило моему отцу мыслей, лишений, неприятностей, труда, а я не тружусь!
Нет, это слишком нехорошо и слишком для меня горько, с хочу начать с сегодняшнего же дня, и возьмусь за учение, как Старди, сжав кулаки и стиснув зубы. Вечером я буду гнать от себя сон, утром быстро вскакивать с постели и заниматься, не давая себе отдыха. Я буду безжалостно бороться с ленью, работать, чего бы это мне ни стоило, даже если заболею от занятий. Нет, надо сразу кончить это вялое и ленивое прозябание, которое унижает меня и огорчает остальных. За работу, Энрико! За работу от всего сердца и изо всех сил. Работа сделает для меня отдых приятным, игру — радостной и обеденные часы — веселыми.
Работа возвратит мне добрую улыбку учителя и ласковый поцелуй отца. За работу!
Игрушечный поезд
Пятница, 10 февраля
Вчера Прекосси и Гарроне были у меня. Мне кажется, что если бы ко мне пришли два молодых принца, я не встретил бы их с большей радостью. Гарроне был у меня в первый раз, потому что он дичится, как медведь, и ему стыдно того, что он такой большой и всё еще в третьем классе.
Когда они позвонили, мы всей семьей пошли открывать им. Кросси не пришел, так как к нему приехал, наконец, после шести лет отсутствия, отец из Америки.
Мама сразу же поцеловала Прекосси. Отец представил ей Гарроне, со словами:
— А вот и Гарроне! Это не только хороший мальчик, это честный и благородный человек.
Гарроне опустил свою большую, коротко остриженную го лову и улыбнулся мне украдкой. На груди у Прекосси сверкал его медаль. Он счастлив, потому что отец его снова взялся за работу: вот уже пять дней, как он не пьет, требует, чтобы сын был всё свободное время с ним в кузнице, и стал выглядеть со всем другим человеком.
Мы начали играть. Я вытащил все свои игрушки. Прекосси как зачарованный смотрел на маленькие вагончики и заводной паровозик. Он никогда раньше не видел таких игрушек и не мог отвести глаз от красных и желтых вагончиков. Я дал ем ключик для завода, он стал на колени и так увлекся игрой, что не поднимал даже головы.
Я никогда не видел его таким счастливым. По всякому по воду он говорил: «Простите, пожалуйста, простите, пожалуйста», — и делал нам знаки рукой, чтобы мы не останавливали машину. Он брал и снова ставил вагончики на место так осторожно, как будто они были из стекла, боялся дохнуть на них, смахивал с них каждую пылинку, рассматривал их со всех сторон и молча улыбался. Мы стояли кругом и смотрели на него на его хрупкую шею, на уши, которые я однажды видел окровавленными, на курточку с отвернутыми рукавами, на торчащие из этих рукавов худенькие, как у больного, руки, которые столько раз поднимались, чтобы защитить лицо от ударов. В эту минуту я ему с радостью отдал бы все свои игрушки и все мо книги, я отдал бы ему последний кусок хлеба, я снял бы с себя куртку, чтобы одеть его.
Я с радостью подарил бы ему этот поезд, но как сделать это без разрешения отца?
В эту минуту я почувствовал, как в руку мне кто-то вложи клочок бумаги. Я опустил глаза, — мой отец написал карандашом: «Прекосси нравится твой поезд. У него нет игрушек. Н подсказывает ли тебе твое сердце, что нужно сделать?»
Тогда я схватил обеими руками паровоз и вагончики и протянул их Прекосси, говоря:
— Возьми, это тебе.