— У тебя благородное сердце.
Потом, повернувшись к четырем виноватым, он отрывисто сказал:
— Я вас прощаю.
Моя первая учительница
Четверг, 27 октября
Учительница, у которой я учился в первом классе, сдержала свое обещание и пришла сегодня к нам, как раз в тот момент, когда мы собирались выйти, чтобы отнести немного белья одной бедной женщине, о которой писали в нашей газете. Мы очень обрадовались приходу моей учительницы, так как она не была у нас почти целый год.
Она всё такая же, невысокого роста, в той же шляпе с зеленой вуалью и в таких же, не слишком хорошо вычищенных ботинках, так как у нее нет времени наводить на них блеск. Но она бледнее, чем в прошлом году, у нее больше седых волос, и она всё время кашляет.
— Как ваше здоровье, дорогая? — спросила ее мама. — Боюсь, что вы недостаточно бережете себя!
— Это неважно, — ответила моя учительница с веселой и в то же время грустной улыбкой.
— Ведь вам нельзя так много говорить, — продолжала мама, — и вы слишком уж беспокоитесь о своих малышах.
Это правда, в школе всё время слышен голос этой учительницы. Я помню, что когда я был в ее классе, она всё время говорила; она делала это для того, чтобы мальчики не отвлекались, и не умолкала ни на одну минуту. Я был уверен, что она придет к нам, потому что она никогда не забывает своих бывших учеников. В течение многих лет она помнит их имела и в дни ежемесячных испытаний спрашивает у директора, какие они получили отметки. Она ждет своих бывших питомцев у выхода и просматривает их сочинения, чтобы порадоваться их успехам. И многие уже поступившие в гимназию мальчики, в длинных брюках и с часами в кармане, приходят в школу, чтобы навестить свою первую учительницу.
Сегодня она выглядела очень усталой, так как водила своих малышей в картинную галерею. В этом году, как и прежде, она ходит с ними каждый четверг[9] в какой-нибудь музей, где всё подробно объясняет им. Бедная моя учительница, мне кажется, что за этот год она стала еще более худенькой. Но она всегда оживлена, и когда говорит о своем классе, то щёки ее загораются румянцем.
Ей захотелось еще раз посмотреть на ту кроватку, в которой я лежал больной два года тому назад и где теперь спит мой младший брат, и она несколько минут простояла около нее молча.
Она недолго была у нас, так как ей нужно было еще навестить одного больного корью ученика, кроме того, она должна была проверить к завтрашнему дню большую пачку тетрадей, а ведь это целый вечер работы, и дать еще урок арифметики одной лавочнице, и всё это за один вечер.
— Ну, Энрико, — спросила она меня, прощаясь, — теперь, когда ты решаешь трудные задачи и пишешь длинные сочинения, любишь ли ты еще свою первую учительницу?
Сойдя с лестницы, она поцеловала меня и прибавила:
— Никогда не забывай меня, Энрико!
Нет, я никогда не забуду тебя, моя дорогая первая учительница. Даже когда стану совсем большим, я буду помнить тебя. И каждый раз, как мне придется проходить мимо какой-нибудь школы и слышать голос учительницы, мне будет казаться, что я слышу твой голос, и я вспомню тот год, который провел у тебя в классе, где узнал столько нового, где столько раз видел тебя больной и усталой, но всегда заботливой и приветливой.
Как ты огорчалась, когда кто-нибудь не мог научиться правильно держать перо, как волновалась, когда нас опрашивали инспекторы, и как была счастлива, если мы оказывались молодцами! Ты всегда была с нами ласкова и любила нас, как настоящая мать. Нет, я никогда не забуду тебя, моя первая учительница!
На чердаке
Пятница, 28 октября
Вчера вечером мы с мамой и с моей сестрой Сильвией пошли к той бедной женщине, о которой писали в газете.
Я нес пакет с бельем для нее, а Сильвия — газету, в которой был адрес и инициалы бедной женщины. Мы поднялись под самую крышу старого дома и оказались в длинном коридоре со множеством дверей. Мама постучала в последнюю дверь, и нам открыла худенькая, еще молодая женщина со светлыми волосами. Мне показалось, что я уже видел ее раньше, и даже в той же самой синей косынке.
— Это о вас писали в газете? — спросила мама.
— Да, синьора, обо мне.
— Ну так вот, мы принесли вам немного белья.