— Вы любите моего сына… но за что вы его так любите?
Деросси вспыхнул, как огонь. Он хотел бы ответить: «Я люблю его, потому что и вы, его отец, были несчастны и искупили свою вину, люблю за то, что вы хороший человек». Но у него не хватило духа сказать это, — в глубине души он испытывал трепет, почти ужас перед этим человеком, который пролил кровь и шесть лет просидел в тюрьме.
Но тот всё понял и, понизив голос, сказал, почти дрожа, на ухо Деросси:
— Вы любите сына, но ведь вы не плохо… не презираете отца, не правда ли?
— О нет, нет, совсем наоборот! — воскликнул Деросси, охваченный страстным душевным порывом.
Мужчина сделал внезапное движение, как бы для того, чтобы обнять мальчика, но не посмел, а вместо этого осторожно коснулся рукой белокурых локонов Деросси, глядя на него влажными глазами.
Потом он взял своего сына за руку и ушел быстрыми шагами.
Смерть маленького товарища
Понедельник, 13 марта
Мальчик, который жил на одном дворе с зеленщицей, ученик первого класса, товарищ моего брата, умер. Учительница Делькати пришла в субботу вечером, вся в слезах, и сообщила об этом нашему учителю. Гарроне и Коретти сразу же попросили, чтобы им разрешили нести гроб.
Это был хороший мальчик, и на прошлой неделе он получил медаль за отличие. Он очень любил моего брата и как-то подарил ему сломанную копилку. Моя мать при встрече всегда ласкала этого мальчика.
Он был сыном железнодорожного рабочего и носил красный суконный беретик.
Вчера вечером, в воскресенье, в половине пятого, мы пошли к нему на дом, чтобы проводить его.
Его родители живут на первом этаже. На дворе уже было много мальчиков из первого класса вместе со своими матерями, пять или шесть учительниц и несколько соседей. Учительница с красным пером на шляпе и Делькати вошли в дом, и мы видели их через открытое окно… Обе плакали. Слышно было, как громко рыдала мать умершего мальчика. Две синьоры, матери его школьных товарищей, принесли по гирлянде цветов.
Ровно в пять часов мы двинулись в путь.
Гроб, совсем маленький, был покрыт черным сукном, и на нем лежали гирлянды цветов, принесенные двумя синьорами. С одной стороны к черному сукну были приколота медаль и три почетных отзыва, которые мальчуган заслужил в течение года. Гроб несли Гарроне, Коретти и еще два мальчика с того же двора. — За гробом впереди всех шла Делькати, которая плакала так, как будто это был ее собственный сын, за ней остальные учительницы, а за ними мальчики с букетиками фиалок в руках. Некоторые из них были такие маленькие, что держались за руку матери. Они смотрели на гроб с удивлением, и я слышал, как один из них спросил у своей мамы: «Теперь, значит, мы его больше не увидим в школе?»
Когда мы вышли на улицу, нам встретились мальчики из колледжа, которые шли парами. Когда они увидели гроб с медалью и учителей, то все сняли свои береты.
Бедный малыш! Теперь никто уже не отнимет у него медали.
Мы никогда больше не увидим его красного беретика. Он был совсем здоров, проболел всего четыре дня и умер. В последний день он еще пытался встать, чтобы сделать задания по арифметике и хотел, чтобы ему положили его медаль на кровать, боясь, что ее отнимут. Нет, теперь уже никто не отнимет твоей награды.
Прощай, прощай, маленький товарищ, мы всегда будем помнить тебя в нашей школе.
Накануне 14 марта
Вчерашний день был печальным, зато сегодняшний прошел очень весело.
Уже тринадцатое марта! Завтра — раздача наград в театре Виктора-Эммануила,[30] чудесный ежегодный праздник.
Обычно в этот день на сцену выходят мальчики из разных школ и передают аттестаты, предназначенные для премий синьорам, которые потом раздают их награждаемым ученикам.
Но на этот раз мальчики из разных школ будут выбраны не случайно.
Сегодня после утренних уроков в наш класс вошел директор.
— Мальчики, хорошая новость! — сказал он. Потом он вызвал нашего маленького калабрийца:
— Корачи!
Тот встал.
— Хочешь ли ты быть в числе мальчиков, которые завтра в театре должны будут выйти на сцену и передать аттестаты предназначенные для премий, синьорам из городского совета?
Калабриец ответил, что да.
— Очень хорошо, — продолжал директор. — Таким образом у нас будет и представитель от Калабрии. Это выходит великолепно. В этом году наш городской совет пожелал, чтобы т десять или двенадцать мальчиков, которые принесут аттестат из разных городских школ, были бы уроженцами всех облаете Италии. У нас всего двадцать школ, с семью тысячами учащихся. Среди такого большого числа учеников нетрудно найти по одному мальчику из каждой области Италии. В школе Торквато Тассо нашлось два мальчика с наших островов: сардинец и сицилиец; школа Бонкомпаньи дает нам маленького флорентийца, сына резчика по дереву; в школе Томмазео есть римлянина мальчик, родившийся в Риме. Венецианцев, ломбардцев, жителей Романьи у нас много. В школе Монвизо есть неаполитане сын офицера. Мы дадим генуэзца и калабрийца — тебя, Корачи. Вместе с пьемонтцем вас будет как раз двенадцать. Ведь это великолепно, правда?