Наверху, в окнах и на галереях, продолжали наклоняться вперед и аплодировать. Вдруг, когда всё шествие уже готово было войти в подъезд, с галереи дочерей военных посыпался дождь анютиных глазок, букетиков фиалок и маргариток, которые падали на головы мальчика, его отца и матери и на землю. Многие бросились поспешно подбирать их и отдавали матери мальчика. А оркестр в глубине двора продолжал тихо-тихо играть чудесную арию; казалось, что поют тысячи серебряные голосов и звуки песни медленно уносятся вдаль, туда, к берегам величественной реки По.
МАЙ
Beep и краски
Вторник, 9 мая
Мама — очень добрая, и у моей сестры Сильвии такое же доброе и нежное сердце.
Вчера вечером я сидел и переписывал часть ежемесячного рассказа «От Апеннин до Анд». Этот рассказ такой длинный, что учитель каждому из нас дал переписать из него по не большому отрывку.
Вдруг в комнату на цыпочках вошла Сильвия и тихо и быстро сказала мне:
— Пойдем вместе со мной к маме. Сегодня утром я слышала, как она разговаривала с папой; у него неприятности на работе, он очень расстроен, и мама уговаривала его не падать духом. Мы сейчас в очень, стесненных обстоятельствах, понимаешь, у нас может не хватить денег на жизнь. Папа сказал, что нам придется пойти на кое-какие жертвы, чтобы снова оправиться, и я думаю, что мы, дети, тоже должны принести свои жертвы, — ведь ты согласен со мной, правда? Ну вот же хорошо, тогда пойдем сейчас же к маме, и обещай мне, что ты будешь подтверждать и одобрять всё, что я стану говорить.
После этих слов Сильвия взяла меня за руку и повела к маме, которая задумчиво сидела и шила что-то. Я примостился на скамеечке с одной стороны от мамы, Сильвия — с другой, и сразу же она начала так:
— Послушай, мама, нам обоим нужно серьезно поговорить с тобой — Мама с удивлением взглянула на нас, а Сильвия продолжала: — Ведь у папы сейчас затруднения с деньгами, не правда ли?
— Что ты говоришь? — возразила, покраснев, мама. — Это не так! Что ты можешь знать о таких вещах? Кто тебе это сказал?
— Я это знаю, — твердо продолжала Сильвия. — Так вот слушай, мама, мы тоже хотим принести свои жертвы. Ты обещала в конце мая подарить мне веер, а Энрико — краски, но, теперь нам ничего этого не нужно, мы не хотим, чтобы вы тратили деньги нам на подарки. Мы будем довольны и так, понимаешь?
Мама пыталась что-то сказать, но Сильвия продолжала:
— Нет, так и будет. Мы так уже решили. И пока у папы трудности с деньгами, нам не надо ни фруктов, ни других лакомств, нам довольно одного супа на обед, а утром мы будем есть только хлеб. Таким образом у нас сократятся расходы на еду, на которую мы сейчас тратим слишком много. И мы тебе! обещаем, что всегда будем всем довольны… Ведь правда, Энрико?
Я отвечал, что да.
— Мы всегда будем всем довольны, — повторила Сильвия, закрывая маме рот своей рукой, — а если нам нужно будет принести и еще какие-нибудь жертвы, например в одежде или в чем-нибудь еще, мы это тоже сделаем с радостью, мы готовы даже продать те подарки, которые получили от вас раньше! Я с удовольствием стану помогать тебе, мы ничего не будем больше заказывать, я буду хозяйничать вместе с тобой целы день, буду делать всё, что ты захочешь, я готова на всё, на всё, — при этом Сильвия порывисто обняла маму, — лишь бы опять видеть вас обоих спокойными и веселыми, как раньше вместе с вашей Сильвией и вашим Энрико! Я вас так люблю что с радостью отдала бы за вас свою жизнь!..
Я никогда раньше не видел маму такой счастливой, как в эту минуту, когда она услышала эти слова; никогда раньше она так нежно не целовала нас, одновременно плача и смеясь. Она не в силах была произнести ни слова.
Потом она стала уверять Сильвию, что та плохо поняла ее разговор с папой, что мы, к счастью, не дошли еще до такой крайности, как думает Сильвия. Мама тысячу раз благодарила нас и была очень весела весь вечер, пока не пришел отец, которому она сразу же всё рассказала. Бедный отец, он не ответил ни слова, но сегодня утром, когда мы сели за стол, то одновременно и обрадовались и огорчились: я нашел у себя под салфеткой ящичек с красками, а Сильвия — веер.
От Апеннин до Анд
(ежемесячный рассказ)
Много лет тому назад один тринадцатилетний генуэзский мальчик, сын рабочего, совершил, совершенно один, путешествие из Генуи в Америку, в поисках своей матери.
За два года до того она уехала в Буэнос-Айрес, столицу Аргентины, рассчитывая поступить там служанкой в какой-нибудь богатый дом и заработать таким образом в короткий срок столько, чтобы поправить дела семьи, которая вследствие ряда несчастных обстоятельств разорилась и попала в долги.