Двадцатилетние женщины, мужчины в полном расцвете своих сил, восьмидесятилетние старцы, юноши — неизвестные герои, — сколько их, отдавших свою жизнь детям!
И так велики и благородны их поступки, что не хватит цветов на земле, чтобы украсить их могилы. Такова наша любовь к вам, дети! Подумай же сегодня с благодарностью об этих мертвых, и всегда люби и уважай тех, кто желает тебе добра и трудится ради тебя. Ты счастлив, мой милый мальчик, что в день поминовения усопших еще не должен никого оплакивать.
Мой друг Гарроне
Пятница, 4 ноября
У нас было всего два дня каникул, но мне казалось, что я очень долго не видел Гарроне. Чем больше я узнаю его, тем всё больше он мне нравится, — так же, впрочем, как и всем другим мальчикам. Только самые отчаянные не любят Гарроне, оттого что при нем не смеют безобразничать.
Как только какой-нибудь большой парень набрасывается на малыша, тот кричит: «Гарроне!» — и обидчику приходится останавливаться.
Гарроне — сын железнодорожного машиниста. Он поздно начал ходить в школу, потому что проболел целых два года. Гарроне — самый высокий и самый сильный во всем классе, — ему ничего не стоит одной рукой поднять парту. Он постоянно что-то жует, и он очень добрый. Что у него ни попросишь — карандаш, резинку, листок бумаги, перочинный ножик, — он всё это сейчас же даст или даже подарит; на уроках он не разговаривает и не смеется, а смирно сидит за партой, хотя еле за ней помещается. Он сидит всегда сгорбившись и втянув голову в плечи. Когда я смотрю на него, он улыбается мне и щурится так, как будто хочет сказать: «Ведь мы с тобой друзья, Энрико, правда?».
Но вместе с тем вид у Гарроне очень смешной: сам он большой и толстый, а его куртка, штаны, рукава — всё для него лишком узкое и короткое. Волосы у него острижены под гребенку, шапка не держится на голове, башмаки на нем грубые, а галстук всегда скручен веревочкой.
Милый Гарроне, довольно один раз заглянуть ему в лицо, чтобы полюбить его, а самые маленькие мечтают сидеть с ним за одной партой. Гарроне очень хорошо знает арифметику. Книги его перевязаны кожаным ремешком. У него есть ножичек с перламутровой ручкой, который он нашел в прошлом году на военном плацу. Этим ножичком он один раз порезал себе палец до самой кости, но в школе никто так и не узнал об этом, а дома он тоже ничего не сказал, чтобы не беспокоить своих родителей. Он не сердится, когда над ним шутят, но если он что-либо утверждает, а ему скажут, что это неправда, тогда беда! Глаза его загораются, и он так стучит кулаком по парте, что она, того и гляди, расколется.
В субботу утром на улице плакала девочка из первого класса, потому что у нее отняли сольдо. Тогда Гарроне отдал ей свое сольдо, и ему потом не на что было купить себе тетрадку.
Вот уже три дня, как он сочиняет письмо ко дню рождения своей матери. Это письмо будет занимать восемь страниц, и на полях его Гарроне хочет сделать рисунки пером. Его мать часто заходит за ним; она очень милая, такая же высокая и полная, как и ее сын.
Учитель то и дело поглядывает на Гарроне и когда проходит мимо, то похлопывает его по затылку, как хорошего смирного бычка.
Я очень люблю Гарроне. Мне приятно, когда он берёт меня за руку своей большой, как у взрослого, рукой. Я уверен, что он мог бы отдать свою жизнь за спасение товарища и что он дал бы себя убить, защищая друга, это так и видно по его глазам.
И хотя говорит он всегда громко и немного грубоватым тоном, но в голосе его звучат такие добрые нотки, что сразу чувствуется, какое у него хорошее сердце.
Угольщик и синьор
Понедельник, 7 ноября
Нет, Гарроне никогда не сказал бы того, что сказал вчера утром Карло Нобис. Карло страшно задирает нос, потому что его отец — важный синьор, высокий, с черной бородой и ужас серьезный. Каждый день он сам приводит своего сына в школу. Вчера утром Карло повздорил с Бетти, сыном угольщика, одни из самых младших в классе и, не зная, как бы сильнее обидеть его, хотя сам был во всем виноват, грубо крикнул ему: «Твой отец — нищий!» Бетти покраснел так, что слёзы навернулись ему на глаза, но ничего не ответил, а вернувшись домой, всё рассказал своему отцу. Отец его, невысокий, весь черный от угольной пыли, после обеденного перерыва сам пришел в школу, ведя за руку своего сына, и пожаловался учителю. Пока он говори в классе стояла полная тишина. Отец. Карло Нобиса, который как всегда, помогал своему сыну снять пальто, стоя у двери в класс, услышал свое имя, вошел и потребовал объяснения.