А делец Гароффи увлечен тем, что мастерит из красной бумаги веера, украшенные картинками со спичечных коробок; потом он продает эти веера по два чентезимо за штуку.
Но самый большой молодец у нас Коретти: он, бедный, каждое утро встает в пять часов и помогает своему отцу носить дрова. Поэтому к одиннадцати часам, в классе, у него начинают слипаться глаза и голова опускается на грудь. Однако он изо всей силы борется со сном, стучит себя кулаком по затылку, спрашивает разрешения выйти, чтобы вымыть лицо, просит своих соседей, чтобы те щипали его.
Но сегодня утром он не выдержал и заснул мертвым сном. Учитель громко позвал его:
— Коретти!
Но мальчик не расслышал. Рассерженный учитель еще раз повторил:
— Коретти!
Тут сын угольщика, который живет с ним рядом, встал и сказал:
— Коретти с пяти до семи утра носил дрова.
Тогда учитель оставил его в покое и продолжал вести урок, а через полчаса подошел к парте Коретти и тихонько, дунув ему в лицо, разбудил его. Тот, увидев перед собой учителя, страшно испугался.
Но учитель взял его голову обеими руками, поцеловал в волосы и сказал:
— Я не буду бранить тебя, не бойся; не лень заставила тебя заснуть, а усталость.
Мой отец
Суббота, 17 июня
Я уверена, что ни твой товарищ Коретти, ни Гарроне никогда не ответили бы своему отцу так, как ты ответил папе сегодня вечером.
Энрико! Как мог ты это сделать?
Ты должен обещать мне; что пока я жива, этого больше никогда не будет.
Каждый раз, когда в ответ на замечание, сделанное тебе отцом, у тебя готово будет сорваться с языка грубое слово, подумай о том, что наступит день и твой отец позовет тебя к своей постели, чтобы сказать: «Энрико, я покидаю тебя!»
Когда ты услышишь его голос последний раз и потом, когда будешь один плакать в его опустевшей комнате, среди книг, которых он не откроет больше, тогда, при мысли о том, что ты когда-то отвечал ему грубо, ты сам себя спросишь с удивлением: «Неужели я мог это сделать?»
Тогда ты поймешь, что твой отец был для тебя всегда самым лучшим другом, и когда он вынужден был наказывать тебя, он страдал от этого больше, чем ты сам, и если он и заставлял тебя иногда плакать, то для твоего же блага. И тогда ты раскаешься и со слезами будешь смотреть на стол, за которым он провел свою жизнь, работая ради своих детей.
Сейчас ты не можешь еще понять, что твой отец, которого ты видишь всегда добрым и любящим, многое скрывает от тебя. Ты не знаешь, как часто он бывает совершенно разбит от усталости и тогда боится, что ему лишь немного дней осталось прожить на свете.
В такие минуты он говорит только о тебе и на сердце у него одна забота, — страх оставить тебя без средств и без помощи. Как часто, подавленный такими мыслями, входит он в твою комнату, когда ты спишь, стоит около твоей постели со свечой в руке и смотрит на тебя; потом он делает над собой усилие и усталый и грустный возвращается опять к своей работе.
Он часто ищет твоего общества, потому что ему хочется быть с тобой в те минуты, когда на сердце у него тяжело, когда у него бывают неприятности, как и у всех людей на свете; он ищет в тебе друга, чтобы утешиться и забыться, ему нужна тогда твоя любовь, чтобы обрести ясность, духа и мужество.
Подумай, как ему должно быть больно, когда, вместо ответной любви, он находит в тебе равнодушие и грубость!
Не выказывай же больше никогда, Энрико, такой ужасно неблагодарности!
Подумай о том, что даже если ты будешь стараться изо всех сил, ты всё равно никогда не сумеешь возместить все того, что он сделал и продолжает делать для тебя.
И подумай еще вот о чем: что такое наша жизнь? Несчастный случай может отнять у тебя твоего отца, пока ты еще ребенок, через два года, через три месяца, завтра.
Ах, бедный мой Энрико, как всё тогда сразу же изменится вокруг тебя, каким пустым и унылым покажется тебе дом, где ты будешь видеть свою мать, одетую в черное.
Ступай же, мой сын, ступай к своему отцу: он сидит в соседней комнате и занимается. Подойди к нему на цыпочках, чтобы он тебя не услышал, положи голову ему на колени и попроси у него прощения.
Прогулка
Понедельник, 19 июня
Мой отец снова простил меня и позволил мне поехать на прогулку, о которой мы еще в среду условились с отцом Коретти, продавцом дров.