— Конечно, — уныло произнес Илья, взял со стола бумажную салфетку и повел вокруг глазами в поисках авторучки.
Авторучку мгновенно протянул ему Борис, который не меньше Ильи был заинтересован в том, чтобы научные дискуссии сегодня как можно скорее закончились: ему не терпелось сбыть с рук драгоценную ношу, которую он добровольно взвалил на себя два года назад.
— Еще раз тебя с Ленкой увижу — и ей, и тебе головы поотрываю! — вспомнил он слова Анастасии, которой, по ее милостивому распоряжению, пару месяцев назад сделал предложение. — Вот только решу кому первому!
Илья быстро набросал формулу и протянул салфетку академику.
Добродеев расплылся от удовольствия в улыбке: формула на салфетке была воспроизведена с абсолютной точностью.
— Что ж, коллега, — весело начал академик дискуссию, которую намерен был завершить победой молниеносно, часа за полтора. — Как ты думаешь, сколько лет тебе потребуется, чтобы стать, например, настоящим ученым?
— Нисколько, — проследив взглядом исчезающую за ближайшим мысом лодку, рассеянно ответил «коллега». — Я по сути своей — не ученый.
Сергей Николаевич Бокалов от души расхохотался: он много лет пытался наставить на путь науки своего самого талантливого студента и уже давно понял, что дело это безнадежное.
— Отлично! — заматеревший в научных баталиях академик только возрадовался тому, что дискуссия усложняется. — Тогда, чего именно ты намерен добиться в жизни лично для себя?
— Ничего, — ответил его оппонент и, взглянув на Елену, улыбнулся.
Улыбнулся, потому что девушке, мечтавшей остаться с ним наедине, было совершенно ясно, что и он мечтает о том же, и теперь она с интересом наблюдала, как Илья сумеет выпутаться из навязанной ему ситуации. Этот интерес читался в ее глазах.
— Совсем ничего?! — растерялся Добродеев.
— Совсем ничего, — подтвердил Илья.
— Карьера, общественное положение…, - подсказывал академик.
— Суета, — пожал плечами Илья.
— Власть, слава…
— Боже упаси! — воскликнул Илья совершенно искренне.
— Счастье, наконец! — вскричал академик.
— Вы ведь не станете отрицать, уважаемый Владимир Петрович, что счастье без любви невозможно, — сдержанно начал его оппонент, и академик понял, что Илья просто щадит его преклонные годы.
— Не стану, — вынужден был согласиться ученый.
— В таком случае, оцените мою любовь и проставьте ее рублевый эквивалент в любом месте вашей формулы.
Илья говорил, пристально глядя на Елену. Она слушала его с замершим сердцем, не смея ни вздохнуть, ни опустить глаз. Все, кто сейчас находился в беседке, заворожено смотрели на нее, стократ усиливая ее смущение.
— Оцените эти прекрасные одухотворенные глаза, — продолжил Илья. — В них, как в безупречном зеркале, отражается чистая искренняя душа. Сколько эти глаза, по-вашему, стоят? А эти теплые неумелые губы, роскошные лохматые волосы?
Елена машинально провела рукой по своей гриве.
— В какую сумму их можно оценить? Способна ли ваша формула описать бесконечность, через которую мы с этой девушкой перешагнули сегодня навстречу друг другу, чтобы оказаться вдвоем на причале? Ваша формула точна, она не приемлет неопределенности, иначе теряет смысл. В какое количество лет или хотя бы тысячелетий вы готовы уместить эту неописуемую бесконечность?! Так можно ли, уважаемый Владимир Петрович, с помощью вашей формулы определить, сколько стоит моя любовь, моя вторая половинка, которую я сегодня обрел и без которой было бы немыслимо мое счастье?
— Наше счастье, — чуть слышно поправила Илью его "вторая половинка" и улыбнулась сквозь слезы.
— Вы оба сошли с ума! — громогласно заявил Владимир Петрович, вставая. — И я рад за вас. Вот тебе моя визитка, Илья. Как только придешь в себя, позвони, с удовольствием продолжу с тобой дискуссию. Засим, позвольте откланяться!
— Если не возражаете, я вас провожу, — поспешно произнес несостоявшийся оппонент.
Чтобы ограничить число провожающих лишь собственной персоной, он громко добавил:
— У меня к вам пара-тройка личных вопросов, Владимир Петрович.
Разомлев на жаре, пожилой академик вспомнил о "личных вопросах" лишь дойдя, опираясь на плечо Ильи, до своего персонального «Мерседеса», ожидающего его на гостевой стоянке внутри огороженной территории «Оазиса». Когда водитель Добродеева, поджарый мужчина неопределенного возраста, с помощью Ильи заботливо усаживал хозяина на заднее сиденье, академик с улыбкой произнес:
— Как я понимаю, Илья, личные вопросы ты сегодня будешь задавать не мне.
Сквозь забор из металлических прутьев, увенчанных острыми шипами, Илья внимательно осмотрел автомобили, припаркованные на стоянке, прилегающей к внешней стороне «Оазиса». Его внимание привлекла неприметная серая «Тойота». Кто-то явно переусердствовал, пытаясь сделать ее совсем уж неприметной: машину не мыли, как минимум, две недели, со времени последнего дождя.
Пожилой охранник «Оазиса» распахнул ворота. Дождавшись, когда «Мерседес», прошуршав шинами, скроется за поворотом сосновой аллеи, Илья подошел к нему и поздоровался.
— Вы случайно не обратили внимания, — задал он вопрос, — вот та «Тойота» приехала сюда раньше машины академика?
— Обратил, — солидно заговорил охранник, гордившийся своей наблюдательностью. — «Тойота» подъехала почти сразу за его «Мерседесом».
— В машине были двое?
— Один, похож на кавказца. Ушел сразу, как приехал, вон туда, — охранник указал в сторону, противоположную мысу, за которым скрылась резиновая лодка под мотором, и добавил: — там лодочная база.
— Благодарю, — кивнул головой Илья.
Взглянув на номер «Тойоты», он отошел от охранника, достал из нагрудного кармана рубашки мобильный телефон, нажал кнопку соединения, поговорил с кем-то несколько секунд и направился к дому Азаровых.
Когда через полчаса «Тойота» вышла на трассу, от перекрестка следом за ней двинулась машина наружного наблюдения.
Еще через полчаса «Тойота» въехала в город и остановилась у ближайшего Интернет-кафе. Водитель-кавказец вышел из машины, внимательно осмотрелся по сторонам и вошел внутрь.
Из белой «девятки», припарковавшейся неподалеку одновременно с «Тойотой», вышли двое мужчин. Один из них проследовал в кафе за кавказцем, второй быстро и незаметно установил маячок под задним бампером «Тойоты».
Офицер, дежуривший в помещении, под завязку набитом электроникой, подтвердил появление сигнала маячка на электронной карте города, занимавшей значительную часть стены, принял на один из мониторов фотографию кавказца, заснятого рядом с «Тойотой», и немедленно отправил ее по электронному каналу на идентификацию.
Проект "Сердце России" находился в стадии завершения, и у группы прикрытия с каждым днем прибавлялось работы.
Как только Илья ушел с академиком Добродеевым, Елена метнулась в дом и закрылась в своей комнате.
— Марафет кинулась наводить, — усмехнулась про себя Ирина. — Можно подумать, это что-то изменит!
Она вытянула перед собой руки, полюбовалась безупречным маникюром и вздохнула. Ее родители о чем-то тихо переговаривались с Азаровыми, повеселевший аспирант Незалежный с удовольствием пил холодную минеральную воду, окончательно заливая испытанный им впервые похмельный синдром.
— Борис, как ты думаешь, — спросила Ирина, — Илья сегодня сделает Ленке предложение или сначала поухаживает за ней… пару дней?
— А зачем ему терять пару дней? — удивился Борис. — Они предназначены друг для друга, это же понятно!
— Ты — умный человек, — продолжила Ирина, и аспирант ей внутренне поаплодировал, — скажи: почему она, а не я?
Борис задумался.
— А в самом деле, — размышлял он, — почему ни у кого на причале не возникло сомнений в том, что встретились две половинки? И почему, например, он, ученик и помощник профессора Азарова, ни разу не посмотрел с вожделением на его дочь? Или на Ирину?
Борис коротко взглянул на девушку, красота которой поразила множество мужчин, и молодых, и в возрасте, но не затронула чувств ни Ильи, ни Олега Азарова, ни его собственных.