Шалун поднялся с пола и увидел на кровати снятую с потолка люстру. Он подошел к Мардану и прикоснулся к его руке. Пульс не прощупывался, тело почти остыло.
Не проявляя внешне никаких эмоций, Шалун спрятал в правый карман пистолет и снял со стены грубую копию картины "Три богатыря". Встроенный сейф был заперт.
Шалун вынул из левого кармана пиджака мобильный телефон и набрал номер Гурбана Халилова.
— Мардан повесился, — спокойно произнес он в трубку, — мне нужен шифр.
Подойдя к сейфу, Шалун начал набирать на кодовом замке диктуемые цифры. Замок щелкнул, он открыл дверцу, увидел плотные пачки денег, миниатюрный шифратор и произнес в трубку три слова:
— Все на месте.
Выслушав вопрос Меченого, Шалун оглянулся на Мардана, подошел к нему и вновь коснулся его запястья.
— Мертвее не бывает, — сказал он негромко. — Я забираю все и ухожу.
Убрав телефон в карман, Шалун достал из-за пояса плотный пластиковый пакет и развернул. Несмотря на внушительные размеры пакета, в него вошла лишь половина содержимого сейфа.
Шалун осмотрелся. На прикроватной тумбочке лежала спортивная сумка. Рядом с ней он обнаружил предсмертную записку Мамедова. В ней было лишь два слова, одно из которых кавказец написал с грамматическими ошибками, и подпись.
"Я баюс!", — прочел Шалун и сунул записку в карман.
— Правильно боялся, — подумал бандит, — конец был бы тот же!
Он вытряхнул из сумки на кровать вещи Мардана, собранные им впопыхах.
— Сначала сбежать хотел, — догадался Шалун, — потом понял, что бесполезно!
Он быстро, но без суеты, уложил в сумку оставшиеся деньги, забрал из сейфа и спрятал в карман шифратор, запер дверцу и тщательно стер с нее отпечатки пальцев. Затем взял в руки сумку и пакет, вынес их в коридор и поставил у входной двери. Вернувшись в квартиру, уголовник протер платком все, к чему прикасался, в том числе запястье покойника.
В дверной глазок Шалун осмотрел лестничную площадку. Все было тихо. Он повернул ручку автоматического замка, протер ее платком и слегка приоткрыл входную дверь. Выйдя на площадку с сумкой и пакетом в руках, он толкнул дверь плечом. Входная дверь захлопнулась, замок щелкнул, и Шалун двинулся вниз по лестнице.
Как только машина Увалова отъехала от дома, из квартиры напротив вышли лейтенант Юрий Звягинцев и пожилой человек в белом халате. Открыв входную дверь ключом, мужчины вошли в квартиру Мардана Мамедова.
Совещание в кабинете начальника Управления ФСБ заканчивалось.
Вопросы, касающиеся оперативного обеспечения секретного государственного проекта "Сердце России", были решены за полчаса. Пока ситуация была подконтрольна контрразведке полностью.
«Крот» был вычислен, с его «помощью» к противнику ушла важнейшая дезинформация. Меченый и Рустам Бекбузаров, Казбек, сидели в казино "Огненная Земля", как в мышеловке. Группа Шалуна была выявлена до последнего, восемнадцатого человека! Сам Шалун, проверяясь, пока крутился по городу с целым состоянием, половина которого находилась в сумке, оборудованной радиомаячком.
Однако планировать что-либо конкретное на эту ночь было преждевременно. Дальнейшие действия контрразведчиков зависели от приказа, который Меченый ожидал из Баку.
Начальник Управления отпустил своих подчиненных, задержав лишь подполковника Васильева.
— Как себя чувствует Мамедов? — спросил генерал Одинцов своего друга.
— Воскресили. Все прошло почти по сценарию Шекспира, как в "Ромео и Джульетте". У нас не врач, а брат Лоренцо! Несколько дней Мардан пересидит в своей квартире, пока специалисты по защите свидетелей подготовят ему новую «легенду» и все, что к ней прилагается.
— В своей квартире?
— Почему бы и нет?! Уголовникам и в голову не придет возвращаться туда, где милиция с удовольствием повесит на них лишнее "мокрое дело"! Кстати, Иван, теперь мы располагаем живым «привидением». Если потребуется, можем раскрасить его усы фосфором и запустить ночью в камеру к Шалуну или к Меченому, если те начнут упираться. Представляешь, как они обрадуются?! Все выложат, что ни спросишь!
— Отличная идея! — усмехнулся генерал.
— Лейтенанта Звягинцева я отозвал, сейчас Мамедова «пасет» другой офицер. Сегодня ночью нам понадобятся все наши лучшие силы.
— Верно. Таких ошибок, как час назад, с Синтией Тейн и Анастасией Свиридовой, мы больше позволить себе не можем. Что думаешь по поводу офицера, подпустившего к ним наркоманов на длину "вытянутой ноги"?
— Предлагаю ограничиться выговором. Подумай, Иван: нам девяносто лет с 1917 года запрещают себя адекватно защищать! Это уже въелось в сознание. Вот этот офицер и ждал до последнего, когда наркоманы проявят себя в полной мере.
— То есть когда перережут женщинам горла?! Или он надеялся, что они в последний момент бросятся бритвой траву на газоне подрезать? Мы за тех, кого опекаем, перед державой ответ несем. Хватит нам уже покой сиятельных воров оберегать!
— Нам?!
— Не цепляйся к словам, ты знаешь кого я имею в виду.
— Знаю, — вздохнул подполковник. — Ладно, Иван, сменим тему. Тебе уже доложили, как Илья сегодня помог женщине от бремени разрешиться?
— А ты откуда знаешь?
— Дежурный сообщил.
— Он, похоже, не только нам с тобой сообщил. Половина Управления уже готова русским Богам молиться, только офицеры пока не знают как их величать! Медсестра из предродового отделения позвонила дежурному по Управлению. Рассказала, что будущий глава государства, он же — бандит с большой дороги по кличке Мастер, разъезжает по родильным домам с золотым Небесным Крестом в кулаке, общается с кем ни попадя, из «потусторонних», и заставляет порядочных женщин рожать, когда они этого не желают!
— Так и сказала?!
— Примерно. Эта медсестра — христианка, а Светлана Азарова — православная, конфликт неизбежен. К главврачу не за что прицепиться, так хоть к ее зятю…
— Как ты думаешь, Иван, если Проект успешно завершится, мы тоже будем обладать такими же возможностями, какими обладает Илья?
— Почему бы и нет? Во всяком случае, и Синтия, и академик Добродеев утверждают, что все мы — потомки арийских Богов!
Генерал Одинцов открыл ящик письменного стола, вынул оттуда пачку фотографий, отпечатанных на фотопринтере, и разложил веером перед подполковником Васильевым.
— Капитан Пржевальский сегодня утром по электронной почте прислал. Видел уже?
На всех фотографиях счастливые оперативники из отдела Васильева были засняты в разных ракурсах с рекордной добычей — немыслимых размеров судаком!
— Еще бы, — ухмыльнулся подполковник и достал из внутреннего кармана пиджака пачку таких же фотографий, тут же, впрочем, убрав ее назад. — Твой давний рекорд по Управлению побит почти вдвое, дружище! И кем?! Офицерами моего отдела!
— Твоего отдела? Давай-ка разбираться, Володя…
— В чем тут разбираться?! — возмутился Васильев и взял со стола одну из фотографий.
На фотографии два лейтенанта и капитан держали на весу добычу. Ракурс был подобран так, что судак выглядел совершеннейшим исполином! Лейтенант Дмитрий Вишневский нежно целовал его в чудовищную голову. Лейтенант Тимур Гиятулин поигрывал его хвостом, схожим по размерам с хвостовым оперением средних размеров субмарины. Капитан Леонид Пржевальский, стоя в центре и поддерживая судака одной рукой под спинной хребет, другой рукой игриво щекотал его белое брюхо, в котором, казалось, при неудачном стечении обстоятельств сам капитан мог бы разместиться с комфортом!
Рекордсмены победно улыбались.
— В чем дело, Иван? — пододвинув фотографию к генералу Одинцову, воскликнул подполковник. — Вот тебе рекорд, вот тебе рекордсмены…
— В том, что судака добыла Елена Синельникова, и ты это отлично знаешь.
— Ну и что?
— А то, что Елена — это не ФСБ, а Генеральный Штаб, ГРУ!
— С каких это пор семнадцатилетние студентки служат в ГРУ?! Если бы ее муж рекорд побил, другое дело! Но мне Конь все подробно рассказал: Илья там пальцем о палец не ударил.