— Жену воспитывает, — вздохнул Одинцов, — учит самостоятельно преодолевать трудности…
— Тебе просто не хочется расставаться с собственным рекордом, — укорил друга Васильев. — Здраво рассуди: Елена сотрудничает с нами, и мы ее опекаем, это первое. Второе: катер наш, спиннинг наш, даже блесна, даже рыбацкий багор — наши! И добычу на борт подняли наши офицеры. Мы побили твой рекорд по Управлению, Иван! При активном участии добровольной помощницы…
— У меня другое мнение, — возразил генерал, — но я лицо заинтересованное. Предлагаю обратиться к эксперту.
Он набрал номер мобильного телефона героического браконьера и включил громкую связь.
— Компанией ловили? — деловито поинтересовался почетный специалист по антитеррору, с ходу разобравшись в сути вопроса.
— Н-ну… можно сказать и так.
— С лодки?
— С катера.
— Чей катер, того и рекорд! — авторитетно заявил первый и единственный легальный браконьер России. — У меня клюет, прощевайте!
— Слыхал?! — победно воскликнул подполковник. — Народ не проведешь, мудрый у нас народ, справедливый!
Генерал Одинцов развел руками.
— Сдаюсь. Оформляй рекорд на "Стенде рыболова". Экипажу катера — благодарность в приказе за выдающиеся спортивные достижения. Как вот только Елену отметить?
— Может, представишь ее к Герою России? — улыбнулся Васильев.
— Многовато им будет — два Героя России на одну семью! — заметил Одинцов. — Лучше я ей спиннинг подарю. Ты, кстати, прикажи своим рекордсменам не расслабляться сегодня ночью. Что там с прикрытием «Оазиса»?
— Полный порядок! Илья под утро сам все лично проверил.
На солнечной опушке соснового бора, обступившего «Оазис» с трех сторон, мужик остановился. Пристально оглядев опушку, он загрустил.
— Все, не будет больше грибов, — вздохнул мужик, — отошли! А для опят рано еще из-за жары.
Под грибами он понимал исключительно белые грибы, боровики. Все остальное, произрастающее из мицелия, мужик грибами почему-то не считал. Он с удовольствием собирал осенью опята, но и их к грибам не относил. Так и собирал… как опята!
Перехватив поудобней тросточку, которой он уже лет двадцать шарил в траве, с тех пор как пристрастился к "тихой охоте", мужик направился через лес к «жигуленку», припаркованному на внешней стоянке «Оазиса».
Пустое лукошко в левой руке вызывало у него двойственное чувство: грусть по поводу «отошедших» грибов и радость при мысли об опятах, которые непременно появятся сразу, как только спадет жара!
Шагая через опушку, мужик, чтобы не было скучно, принялся тросточкой сбивать мухоморы, которых здесь было в избытке. После каждого удара раздавался тихий чавкающий звук, и цветная шляпка с белыми пятнышками разлеталась на куски.
Мужик почти уже миновал опушку, когда после очередного удара по ничем не примечательному мухомору раздался треск, и тросточка переломилась пополам.
Мужик остолбенел! С минуту он внимательно разглядывал половинку тросточки, оставшуюся у него в руке, после чего отшвырнул ее в траву. Он сделал шаг к мухомору, присел на корточки, поставил лукошко на землю и осторожно постучал костяшками пальцев по желтой шляпке с белыми точками.
Раздался звук, какой раздается обычно, когда с умным видом стучат согнутыми пальцами по пустой металлической трубе, пробуя ее на прочность.
Мужик сел на траву и задумался. Минут десять поразмышляв, он вздохнул, вновь пересел на корточки и протянул к мухомору руки.
— Шел бы ты домой, мужик, — гулким голосом посоветовал мухомор.
Мужик прытко отскочил назад, перевалился через лукошко и откатился в сторону. Некоторое время полежав ниц, он приподнял голову, поморгал глазами и приподнялся. Мухомор стоял на месте, как вкопанный, и пока молчал. Как следует изучив его визуально, мужик решился. Он лег на живот и осторожно пополз к мухомору по-пластунски. Подобравшись к нему почти вплотную, он стал медленно вытягивать вперед правую руку, как будто норовил схватить надоедливую муху.
— Мужик, ты достал! — гулко посетовал мухомор. — Иди домой, тебе говорят! — распорядился он тоном, не допускающим возражений.
Мужик вскочил, попал ногой в лукошко и шустро захромал с лукошком на ноге в сторону автомобильной стоянки.
Трава шевельнулась, приподнялся люк, из-под люка появилась мужская рука, поправила перископ, замаскированный под ядовитый, никому не нужный гриб, и вновь исчезла в схроне.
Сосновый бор млел от жары и лениво ожидал еще чего-нибудь интересненького!
Илья прошел по пустым коридорам Университета и остановился возле нужной аудитории. У открытого окна в дальнем конце фойе о чем-то тихо разговаривали две модно одетые девушки, по виду — старшекурсницы. В руках у них были приличных размеров дамские сумочки.
Илья обменялся с сотрудницами отдела Васильева улыбками, чуть-чуть приоткрыл дверь и в образовавшуюся щель осмотрел ярусы, до отказа заполненные первокурсниками.
Елена сидела в самом центре аудитории и, смешно наморщив лоб, сосредоточенно записывала в конспект лекцию по истории Италии. Ее вчерашняя вечерняя прическа преобразилась в повседневную. Она была одета в простое светлое платье, которое было ей удивительно к лицу. Никакими особыми изысками в одежде от своих однокурсниц его жена отличаться не пожелала!
— Скромница моя, — умилился Илья, — сидит, пишет что-то… как большая!
Он пригляделся к окружению Елены и нахмурился. Рядом с ней не было ни одной девушки! Все места вокруг его жены расхватали парни. Кто покрепче и поплечистее, сидели рядом, кто помельче и поинтеллигентнее — чуть подальше. Было видно, что его великолепная жена занимает внимание мужской части аудитории куда больше, чем преподаватель с его баснями о Древнем Риме!
"Куда нам, старикам, за юношами гнаться!", — вспомнил Илья есенинские строки, и его сердце внезапно кольнула ревность.
— Странно, — подумал уязвленный муж, осторожно прикрыв дверь, — утром она носилась перед взрослыми мужиками, как голая ведьма в поисках метлы, и ничего! А тут…
Он повернулся к «старшекурсницам». Ангелы-хранители Елены, посверкивая лукавыми глазами, смотрели на него с любопытством. Илья улыбнулся, комично пожал плечами, подошел к девушкам и поздоровался.
— Ревнуешь, Мастер? — негромко спросила одна из них.
— Взыграло ретивое? — в тон ей задала вопрос другая.
— Ревную, — честно признался Илья. — Может, подскажете, с чего это вдруг?
— А сам не догадываешься?
— Нет.
— Ты же неандерталец, древний, как мир! А твою Богиню окружили молодые русские Боги, ее ровесники. Как тут не ревновать?!
— Так что не теряй времени, Мастер, бери дубину, врывайся в аудиторию и наводи порядок, пока звонок не прозвенел!
Но звонок прозвенел.
Отойдя от девушек, Илья встал в сторонке у стены и стал поджидать свою ненаглядную ведьму. Первым аудиторию покинул преподаватель. Не глядя по сторонам, он двинулся по коридору.
Следом за ним небольшими группами стали выходить студентки. Как и положено семнадцатилетним цветущим созданиям, только что начавшим самостоятельную жизнь, девушки оглядывали прилегающую территорию в поисках романтических приключений. Заметив Мастера, они тут же меняли курс, и через минуту вокруг Ильи уже кипело благоухающее море! Цветные волны самых разнообразных причесок накатывали на него, как на утес. Словно крики заполошных чаек звучали реплики и вопросы:
— Ой, Илья, вы прямо как живой!
— А вы, правда, красивый, Ленка не соврала!
— Мы-то думали: это вас вчера на телевидении так мило загримировали…
— Вы ей, правда, ребро пожертвовали?
— А чье ребро?
— Во сколько ее сегодня будут по телевизору показывать?
— Скоро Ленка будет рожать?
— Илья, вы дочку крестить будете?
— А как вы ее назовете?
— Назовите Шурочкой, меня так зовут!
— Лучше, Наташей, не пожалеете!..