В тот день отец Вергий, конечно, присутствовал у Лафонтенов за праздничным обедом. Им щедро налили вина, а на столе стояла свежая дичь: жареный заяц, куриные голени, много овощей и фруктов, скоро должны были подать и десерт. Вергий уже знал, что одна из дочерей барона, Лея, скоро выходит замуж за богатого и влиятельного графа Йохана Морранта.
Лафонтены мирно беседовали, и когда обсуждение насущных приятных новостей, таких как помолвка и выздоровление Леи, были исчерпаны, Вергий решил перевести тему.
— Как вы знаете, два месяца назад скончался отец Серванас, мой предшественник. Он жил здесь много лет и был для меня как родной отец, когда я, юный и неопытный, приехал в орден, — сказав это, Вергий сложил ладони перед собой и быстро произнес молитву за упокоение души отца Серванаса.
— Да, — сказал барон, — я до сих пор скорблю о его смерти. Замечательный был человек, он венчал меня с женой и крестил наших дочерей. Предлагаю почтить память отца Серванаса.
Все, и Лафонтены, и монах, подняли бокалы и в тишине отпили вина.
— Мне приятно слышать, что вы тоже столь высокого мнения о моем наставнике. Но я хотела поведать вам кое-что другое.
Лафонтены, Лея и Леда отложили вилки и ножи, и с удивлением и любопытством посмотрели на священника.
— Прошло уже сорок дней, его душа отошла в Рай. Поэтому считаю, что могу поведать вам о необычной истории, которую отец Серванас рассказал мне перед кончиной. Он молчал об этом почти семьдесят лет, и вот на смертном одре решил, что хранить эту тайну уже нет смысла.
— Даже страшно стало, что там такое с ним могло случиться, — с легкой улыбкой произнесла баронесса. — Если это произошло в его молодость, я уверена, что в таинственной истории замешана какая-нибудь хорошенькая девица.
Лея и Леда переглянулись и тоже заулыбались.
— И да, и нет, — загадочно произнес отец Вергий.
Отцу Серванасу, тогда еще совсем юному послушнику двадцати лет, была доверена непосильная задача. По воскресеньям, когда наплыв прихожан был особенно велик, и к ним в монастырь выстраивались очереди, чтобы пройти помолиться в небольшую часовню. Там же, в небольшом уголке, находилась и исповедальня. Тогда наставник Серванаса то ли заболел, то ли отправился по важному делу в столицу, и исповедовать прихожан пришлось неопытному послушнику, который понимал в этой жизни только, как сажать картошку и драить монастырский пол. Остальные монахи в тот день тоже куда-то разбежались, оставив юношу один на один с мирскими проблемами крестьян. Ох, ну что за темные люди! Мало то, что придумывают себе грехи из какой-то ерунды, а то вообще приходят, чтобы попросить амулет от сглаза или оберег для домового.
Исповедовав десяток человек, Серванас ощутил жуткую усталость. Он не знал, что советовать этим людям, они выливали на него такие сложные проблемы, такие неразрешимые конфликты, что тут только мудрый царь Соломон справится (а может, это непосильно даже ему). В итоге почти всем он отвечал: «Молитесь три раза в день, сделайте пожертвование монастырю, читайте такой-то и такой-то псалом». Как ни странно, этих пространных рекомендаций всем прихожанам было достаточно. Они искренне благодарили Серванаса, будто юноша только что спас им жизнь. Возможно, в момент обсуждения затруднительной ситуации кому-то из них приходила мысль, как ее разрешить. Потому что только в доме Божьем голова, наконец, светлеет и все становится очевиднее. Советовать что-то мужчинам было проще, чем женщинам. Девицы приходили с двумя вопросами: либо просили Господа наколдовать им хорошего мужа, либо жаловались, что никак не родятся дети. Что мог знать об этом Серванас? Ничего. Каждой девице и женщине он советовал псалмы и верить в то, что желаемое обязательно к ним придет, если они будут целомудренно себя вести.
Почти до вечера уставший от чужих проблем Серванас выслушивал монологи крестьян об их тяжелой жизни и философских вопросах, которые иногда нет-нет да и посещали темные неграмотные головы.
Последней пришла старуха. Серванас помнил эту женщину: она с мужем всегда жила в поместье, знала Черный лес как свои пять пальцев. Кажется, у них была дочь, с которой произошла какая-то нечистая история.
— Святой отец, я согрешила.
— Поведайте свои грехи, и Бог простит вас.
Старуха горько вздохнула.
— Уже полгода прошло, как пропала моя Ингрид. Мы с мужем излазили весь лес, тащили лодку через чащу, чтобы искать ее на отдаленных берегах Лазурного озера. Но ничего, она как сквозь землю провалилась! Я теряю веру в то, что она жива, — тут она закрыла лицо руками и заплакала.