– Если я скажу герцогу Хоэлу, что не стану женой ни одного из его людей, он позволит мне вернуться домой? – запинаясь спросила Мари, охрипнув от облегчения и краснея под всеми своими синяками.
Тиарнан покачал головой:
– Он оставит вас при дворе в надежде, что вы передумаете.
– Но он не заставит меня выходить замуж против моей воли? Вы становитесь гарантом этого?
– Вот вам моя рука, – серьезно ответил он, протягивая ей руку.
Мари взяла ее обеими своими, заключив договор в присутствии свидетелей. У него оказалась узкая жилистая кисть, запачканная травой, и Мари ощутила скрытую в ней силу. Он чуть сжал ее пальцы, и у нее загорелось лицо. Глаза защипало от слез. И сердце отчего-то защемило.
– Спасибо, – дрожащим голосом сказала она. – Я призову вас, если вы ошиблись.
– Вам это не понадобится. – Тиарнан опустил руку и обвел всех взглядом. Его глаза на секунду задержались на Алене, и его самообладание дало трещину. – Ален де Фужер... – начал он и неловко замолчал.
– Вы рассчитываете, что я стану трубить о ваших подвигах герцогу? – кисло вопросил Ален.
Тиарнан покачал головой:
– Нет. Но я еду в Ренн, чтобы сообщить моему сюзерену о том, что я собираюсь жениться на дочери Эрве Комперского.
Ален побледнел и молча воззрился на Тиарнана. Он с такой силой сжал поводья своего коня, что бедное животное захрапело и прижало уши, недовольно грызя удила. Тиарнан смотрел на него бесстрастно, только глаза у него снова сверкнули. «Что в них промелькнуло? – попытался понять Тьер. – Торжество? Нет, жалость».
– Желаю вам всем приятного пути, – сказал Тиарнан и, сойдя с дороги, направился к лесу. – Я увижу вас в Ренне через несколько дней.
– Желаю вам счастья! – сказал Тьер, который на этот раз вовремя вспомнил о хороших манерах.
Тиарнан приостановился – и когда он оглянулся, все его лицо преобразилось благодаря редкой улыбке.
– Думаю, оно у меня есть, – отозвался он и зашагал дальше.
Ален и Мари сидели совершенно неподвижно и смотрели ему вслед, пока он не скрылся из виду. Тогда Ален ударил каблуками по бокам своего коня и понесся по дороге галопом, опустив голову и не оглядываясь назад.
Тьер проводил его взглядом с искренней жалостью. Ален уже два года любил Элин Комперскую, и в течение нескольких месяцев даже казалось, что ему удастся смести все преграды, разделявшие их, одной только силой своей любви. Он даже добился от своего отца неохотного разрешения на женитьбу. А потом девицей заинтересовался Тиарнан. Однако Ален продолжал надеяться вопреки всему. До этой минуты. Тьер вздохнул, подался вперед и взял поводья лошади, на которой сидела Мари.
– Нам следовало бы вернуться в Бонн-Фонтейн, леди Мари, – сказал он. – Время близится к вечеру, и я уверен, что вам нужно отдохнуть.
Мари кивнула и запустила пальцы в гриву фермерской лошади. Она была оглушена тем, что услышала: она не знала слишком многого, чтобы что-то понять. Тиарнан собирается жениться на дочери владетеля Компера. Этот удар она ощущала, несмотря на все остальное. Но почему бы ему было не жениться? Ведь она не могла бы выйти за него замуж: он – верный вассал герцога Хоэла и враг ее дома. «Предательство! – сказала она своему ноющему сердцу. – Разнузданность! А как же честь твоей семьи? И ведь ты почти ничего о нем не знаешь. Ты влюбилась только потому, что он тебя спас. Это недопустимо».
Она боролась со своей болью, а та сопротивлялась, словно злой пес, не желающий отдать кость, которую у него отнимают. «Тиарнан собирается жениться на дочери владетеля Компера, – твердо повторила она себе, – Это уже решено. Он едва обратил на тебя внимание. И с чего ему было это делать, когда он только что заключил помолвку с другой? И когда об этом услышал Ален де Фужер, то побледнел и ускакал в ярости».
Она посмотрела на Тьера, который ехал рядом с ней, надев повод ее лошади себе на запястье.
– Лорд Ален желал жениться на той женщине, которая обещана лорду Тиарнану? – спросила она.
Из-за усталости ее не смутило то, что она явно показывает свое любопытство.
Тьер посмотрел на нее с одобрением.
– Вы правильно поняли, – ответил он. – И боюсь, что он превратит остаток нашего пути в ад. Он не умеет страдать молча, а страдать он будет определенно.
В качестве вознаграждения за то, что ему приходится играть роль советника и наперсника Алена, он позволял себе делать в адрес кузена достаточно резкие замечания.
Мгновение Мари внимательно изучала своего спутника. Он по-прежнему походил на жабу, но в его сардонической ухмылке было нечто симпатичное. И кроме того, он был к ней добр. Когда они ехали из монастыря, она не обратила на него особого внимания: почти все разговоры вел Ален, который к тому же был более заметным благодаря своей привлекательной внешности и дорогому модному наряду.
– Она очень красива? – спросила Мари.
– Конечно, – отозвался Тьер. Он заметил ее любопытство, но не удивился ему. Если бы подобная драма разыгралась перед ним, он тоже начал бы задавать вопросы. Кроме того, он был рад возможности разговорить Мари. – Иначе Ален не был бы в нее влюблен. Он не стал бы любить девицу за ее ум, поскольку сам не слишком им одарен. Эллин Комперская, несравненная Элин! Она очень сладко поет, может играть на лютне и виоле и танцует легко, как подхваченный ветром листок. Они с Аленом – очень красивая пара. Но у нее есть два старших брата и пара сестер, так что она не принесет своему мужу такого приданого, на которое мог бы жить человек благородного происхождения. Мой дядюшка Жюль, отец Алена, не собирается дробить свое поместье ради Алена: он будет получать пожизненное содержание, но и только. Ему, в сущности, не на что жениться. А Таленсак пусть и не такое крупное и богатое владение, как Фужер, но очень недурное, и Тиарнан был единственным его владетелем с самого своего совершеннолетия. У бедняги Алена не было шансов.
Мари минуту ехала молча, обдумывая услышанное. Она всю свою жизнь слышала похожие истории, не обращая на них особого внимания. Любой брак был для нее чуждой территорией. Теперь же тайная боль в сердце сказала ей о существовании целой долины боли, о которой она прежде не подозревала. И Алену придется через всю эту долину пробираться.
– А что... леди Элин... об этом думает? – спросила она в конце концов.
– Думаю, она согласилась со своим отцом, – сказал Тьер. – С ее стороны было бы глупо считать иначе. Конечно, юную девицу о таких вещах спрашивать не полагается. Не в упрек вам будь сказано, леди.
Тьер ухмыльнулся.
Она внимательно посмотрела на него:
– А что думаете вы? Что ваш кузен был глупцом, позволив себе надеяться на что-то, потому что земля важнее любви?
Он пожал плечами. Невозможно было объяснить ей, что он больше всего уважает Алена именно тогда, когда тот действует наиболее неправильно.
– Я думаю, что любовь – это растение, которое любит тучную землю, – ответил он вместо этого. – И если она все-таки выживает на тощей песчаной пустоши, кто захотел бы, чтобы любимый человек с трудом добывал пропитание? Нет, следует сначала найти плодородную землю, и если ее должным образом обихаживать, то на ней можно будет вырастить все, что угодно. – Он снова ухмыльнулся. – Кстати, у меня самого земли нет.
– Однако лорд Тиарнан, судя по вашим словам, женится по любви.
– Несомненно. Но этот счастливец может себе такое позволить. Не так много молодых людей сами себе хозяева и свободны делать выбор. Нам, остальным, приходится довольствоваться теми крохами счастья, которые нам перепадают.
Она прикусила согнутый крючком палец, и он вдруг почувствовал себя невесомым от радости. «Господи, мне хочется ее расцеловать! – подумал он. – Но и без этого я получил целый кус счастья. Прекрасный майский вечер, живые изгороди в цвету, мой конь подо мной, и красивая девушка слушает мои разговоры о любви».