Позже я все поняла.
— Вы задержали нас, скоро зажгут огонь.
— Мудрая.
— Говори.
— Я хотел убить неверных горцев, но Ая с Земли не позволила.
— И правильно сделала. Ты нужен живым.
— Беркут, — Звенящая Цепь поклонился вновь.
— Императрица, — выдохнула я.
Все, что говорили, оказалось правдой. Маленький хрупкий человек на вершине хищного айсберга. Верилось с трудом, но все-таки: человек с Земли, один в толпе, каннибал, женщина, воин. Открытие поражало и ввергало в ступор. Неужели такое возможно? История знала много примеров, но этот случай переходил черту эпичности.
Беркут повернулась в мою сторону, посмотрела с недовольством:
— Самой не верится, что ради этого ребенка я отписала Земле одно из своих солнц. Надеюсь, миряне умеют все. Если не так, то тени в подвале получат куш.
Звенящая Цепь тихо кашлянул, а я благоразумно промолчала:
— Девочка не знает, что ее выкупили.
— Теперь знает. Скоро зажгут ритуальный огонь на арене, а я хочу оплакать Седую Прядь. — с этими словами императрица стала подниматься по лестнице, а мы пошли следом.
Чуть позже, когда прошли длинный мраморный, конечно, белый коридор и оказались в помещении с высокими потолками и тяжелыми колоннами, которые заменяли мраморные мускулистые жители Горис – чуть позже, я позволила эмоциям выйти через обращения к моим избранным богам. Я встала на колени и одновременно обратилась к Зиме и к Соломеи. Встреча с Беркутом не испугала меня, но оставила много противоречивых чувств. Первое из них было, что меня выкупили. Мирян выкупали в тех случаях, когда программа давала ход другой программе – «исход» был плохим местом отправки. Мирных пересылали на базы мертвых планет, ждать, когда совет решит судьбу бывшего ученика. Процедура длилась годами. Нередкими были случаи, когда про ссыльного забывали и мирянин умирал забытым – чаще в одиночестве, реже в компании рабочих.
Похоже, программа отбора отомстила «исходом» за наш общий секрет.
Закончив разговор, я открыла глаза и увидела: императрица стояла на коленях перед бордовым саркофагом. На нем лежала свободная. Ковчег смерти был сделан из дров и украшен цветами Зимы.
Когда Беркут поднялась с колен, мой мрачный спутник дернул за черный мун:
— Слишком часто молишь богов! Они оглохли от твоих нашептываний!
— Я не прошу, а рассказываю, воин.
— Встань! Пора быстро идти!
Я хотела спросить «зачем», но потолок помещения разделился и стал отъезжать в разные стороны. Лучи солнца попали в глаза, поэтому я не увидела перевозчик – миниатюрный корабль, плавающий по волнам воздушных потоков. Его острые крылья ловили свет от солнца, создавая энергию для двигателей.
Через пару минут платформа с императрицей стала подниматься вверх.
Звенящая Цепь ловко запрыгнул на ступени, а у меня не вышло: помешала юбка, слезились глаза, кружилась голова. Я ухватилась руками за край опоры и глупо повисла. Если бы не свободный, то закрывающийся люк корабля отрезал мне ноги. Поблагодарить не вышло, перевозчик резко набрал скорость, а я от неожиданного толчка упала.
Императрица подарила мне хищный взгляд:
— Прилетим домой, эту будешь тренировать.
— Но миряне, Беркут…
Женщина отвернулась, давая понять, что не хочет больше говорить.
Корабль все быстрее набирал скорость, отбрасывая кривую тень сначала на здания, потом на гладкие дороги, а позже, в зеленые луга. Железный гигант на фоне яркой травы, где цвел радужный Амур или Глаза Зимы, смотрелся как нечто нелепое вырванное из техногенного мира.
Я подумала, что жить в этом чудном месте, плести венички из трав, ходить за родниковой водой или построить домик у гор – счастье. Тут хотелось побыть человеком немного дольше. Перед ногами лежала непозволительная роскошь – земля радостей, земля бесконечных полей, рек и гор. И в этой удивительной роскоши разожгли последний ритуальный огонь, дым с ветром от которого приносил странный перцовый запах, слитый с ярко-синим цветом вокруг нас. Казалось, что это были тысячи огней, готовые подняться в небо, в космос, к дому, что назывался Землей.