3. Пройти сквозь огонь
Тоскую ли я и теперь по своей девственности?
Если брак был смертью, то Сиракузы — реинкарнацией. Этому городу, с его празднествами и храмами, богатыми аристократами, несчастными рабами, жалкими хибарами и роскошными дворцами, не было равных в греческом мире.
Сиракузы располагались на восточном побережье Тринакрии, острова, где Одиссей ослепил свирепого циклопа и вызвал непреходящий гнев Посейдона. Вонзив бревно в глаз Полифема, Одиссей тем самым обрек себя на вечные странствия. Но фортуна снова улыбнулась ему, и он смог вернуться на Итаку, где его все еще ждали. Даже его пес Аргос был так рад возвращению Одиссея, что, увидев хозяина, умер от старости. Может быть, боги сжалятся надо мной, как они сжалились над Одиссеем. Я могла только молиться об этом на корабле, который плыл далеко от моего любимого Лесбоса в прекрасные Сиракузы.
Сиракузы основали коринфяне, поклоняющиеся Артемиде. Именно в Сиракузах девственная Артемида превратила Аретузу в ручей, чтобы она могла бежать от Алфея, любвеобильного речного бога. Источник Аретузы нее еще бьет здесь, превращаясь в ручей, а знаменитый храм Артемиды был в Сиракузах со дня основания города. Храм Афины стоял фасадом к Большой гавани, храм Аполлона — к Малой. А в глубине, за рыночной площадью, располагались два огромных амфитеатра.
Старая часть города вдавалась в темно-синее море полуостровом, соединенным с сушей узкой полоской земли. Главные дворцы был построены именно там. Керкил купил для нас дом в самом центре этого квартала. Еще у пас было хозяйство за городом, откуда привозили мясо, сыр и фрукты. Тринакрия была еще зеленее и плодороднее, чем Лесбос, но это не значит, что я не тосковала по дому. Почти каждую ночь мне снился Лесбос. Снился и Алкей — мне так хотелось узнать, что с ним сталось. Долго ждать не пришлось. Я пробыла в Сиракузах всего несколько месяцев, когда пришло письмо от Алкея.
Моя забавная маленькая Сапфо! Что мне делать без твоего смеха? Что мне делать без твоих любовных песен? Я жив — если это можно назвать жизнью, — но мое сердце пусто без тебя. Нас схватил Питтак, держал несколько месяцев, пытаясь состряпать против нас самые страшные обвинения. Некоторых из моих людей жестоко пытали, волокли обнаженными по чесальным гребням. Слава богам, тебя не было с нами. Питтак никак не мог решить, что ему делать со мной. Ему не хватало смелости убить меня, но и оставить меня на Лесбосе он не мог, а потому изгнал в Лидию, где я неплохо провожу время при дворе. Не ревнуй меня, маленькая, но мальчики-рабы здесь еще восхитительнее, чем на Лесбосе. Мальчики со смуглыми фаллосами, которые парят в воздухе, как птицы, ждут не дождутся, чтобы доставить наслаждение такому известному воину, как я. И тем не менее я все время думаю о Сапфо — фиалкокудрой, непорочной, медвяноустой Сапфо. Я хочу сказать тебе что-нибудь, но стыд не позволяет мне. Я слышал, тебя выдали замуж за какого-то старого осла. Это моя вина. Прости. Я найду способ увидеть тебя. Верю в нашу любовь!
Я присоединила это письмо, написанное на тончайшем египетском папирусе, к моим самым драгоценным сокровищам: золотому ожерелью в виде плодов айвы, висячим золотым серьгам с дрожащими цветками и листьями, свиткам с любимыми стихами и кифаре. В последующие дни я столько раз перечитывала это послание, что мои нетерпеливые пальцы измяли папирус. Я прикасалась к письму губами, воображая, что касаюсь его губ. В каком-то смысле так оно и было.
Что может быть сокровеннее письма, написанного рукой, которую ты любишь? Слова, дыхание, поцелуи. Папирус может передать все это. Нацарапанные рукой Алкея письма поддерживали во мне жизнь. Целуя папирус, я почти что целовала его!