На третьи сутки пути, переходя ручей, летчик провалился по колени в занесенную снегом полынью. Выбравшись, он не чувствовал ног, но упрямо продолжал брести вперед. Как он шел на отмороженных ногах, Сорокин не понимал. Он знал одно: остановиться, присесть хоть на минуту в снег — смерть. Стоило ли выдержать два таких боя, в воздухе и на земле, чтобы замерзнуть?..
Он сбился с пути. Лишь через пять суток пограничники подобрали на морском берегу ползущего на четвереньках, полузамерзшего, выбившегося из сил человека.
Когда Сорокина доставили в медсанбат, пальцы обеих ног были черными: начиналась гангрена. Пришлось срочно ампутировать ступни.
4Долгие недели лечения в госпитале, состояние беспомощности и душевной депрессии... А потом упорные хлопоты, чтобы ему, инвалиду, разрешили вернуться в строй.
Министерство Военно-Морского Флота отправило летчика на медицинскую комиссию. Если признают годным — будет летать снова. И вот знаменательный документ, обрадовавший Захара Сорокина больше любой награды:
«В порядке индивидуальной оценки старший лейтенант Сорокин З. А. признан годным к летной работе на всех типах самолетов, имеющих тормозной рычаг на ручке управления».
Весною 1943 года Сорокин вернулся в осиротевший сафоновский полк: дважды Героя Советского Союза Бориса Феоктистовича Сафонова уже не было в живых.
Кажется, с этих пор Сорокин стал видеть во сне и наяву машину фашистского аса с бубновым тузом на хвосте. В одно апрельское утро его эскадрилья наконец встретила «туза» в воздухе. Командир эскадрильи Сорокин вместе с прикрывавшим его лейтенантом Бокием бросились в атаку. Противник был искусный, но победили ярость и упорство. Получив смертоносную очередь, враг стал пикировать на землю.
Гитлеровец оказался неплохим спортсменом: после посадки он умудрился пройти на лыжах почти сто километров, пока его не задержали пограничники.
Старший лейтенант сидел в кабине своего истребителя в боевой готовности «номер один», когда командир полка вызвал его полюбоваться подбитой «пташкой». Фашистский ас даже не посмотрел в сторону человека в летной форме, тяжело переставлявшего ноги в унтах.
— Объясните этому... Мюллеру, кто его сбил, — сказал командир переводчику-майору.
Выслушав переводчика, гитлеровец отрицательно затряс головой:
— Меня сбил американский ас!
В ту пору среди фашистов ходили легенды об иноземных асах, якобы служивших у русских.
Сорокин так рассердился, что шрам на его лице побагровел.
— Переведите этому паразиту, товарищ майор, что мы атаковали его на высоте семь тысяч метров, заставили снизиться, потом я зашел с левой полусферы, Бокий — справа...
Впервые Мюллер казался заинтересованным, он задал несколько вопросов, уточняя подробности. Переводчик не понадобился — Захар Сорокин руками показал немцу, как его сбили русские. Фашистский ас вынужден был признать, что его молодой противник знает этот бой как непосредственный участник, больше того — как победитель.
— А теперь сними унты, Сорокин, покажи ему свои ноги, — предложил командир.
У фашиста от изумления отвалилась нижняя губа, когда он увидел обрубки ступней...
Во время войны Захар Сорокин сбил 18 самолетов противника. Он был удостоен звания Героя Советского Союза, награжден орденом Ленина и тремя орденами боевого Красного Знамени. Отважный летчик получил и Британский крест за храбрость — его вручали лучшим из лучших наши тогдашние союзники по борьбе с гитлеризмом.
После победы Захар Артемович вернулся в Крым, поселился в том же маленьком домике в Евпатории, где его застала война. Первые годы он продолжал работать в авиации, передавая свой боевой опыт молодежи. Пришел день, грустный для боевого пилота день, когда его перевели в запас. Инвалид Отечественной войны Сорокин стал пенсионером.
Но коммунист Сорокин не мог сидеть без дела. Что-что, а технику он знал отлично! Захар Артемович стал работать на автобазе местного совнархоза, научился водить машину с управлением, переделанным на ручное.
5Несколько лет назад Герой Советского Союза Михаил Васильевич Водопьянов, будучи в Крыму, узнал о Сорокине и встретился с ним. После их бесед Водопьянов написал очерк «Сибирский характер», рассказывающий о подвиге «северного Маресьева». Впервые после войны Захар Сорокин снова увидел свое имя в печати, и это взволновало его.
Прочитав очерк, жена проговорила:
— Послушай, Захар, ведь то же самое ты не раз мне рассказывал.
— Ну и что? То рассказывал, а то пером написано. Михаил Васильевич не только летчик, он еще и писатель, драматург. Я до войны в Доме офицеров видел его пьесу о покорителях полюса.