Вполне допустимо, что я не одинока в этом мире. Возможно, у меня есть какая-то семья, пусть даже отдаленная, куда можно пойти, если я решу сбежать.
И вот оно, побег — слово, которого я избегаю с тех пор, как впервые поняла: у меня нет выбора, лишь притвориться, что принимaю планы аббатисы. Она изменила характер сделки, которую мы заключили давным-давно. Я пообещала вечную преданность и непоколебимую верность в обмен на... что? Для нее, чтобы видеть меня безупречной? Для нее, чтобы она позволила мне достичь того, о чем я мечтала всю жизнь? Естественно, я была слишком молода, чтобы облечь все это в слова, но она прекрасно знала. Аббатиса всегда играла мной, как на инструменте, настроенном для ее рук. Нынешняя ситуация не исключение.
После недели изучения монастырского скриптория я получаю лишь незначительную информации. Но это только начало. Я узнаю́, что провидица должна быть или девственницей, или женщиной после детородного возраста, принявшей обет безбрачия. Вот и все, только два требования. Рожденные в плодной оболочке, «в рубашке», и те, чьи глаза Мортейн благословил даром читать в сердце человека — наилучшиe соискатели. Но нигде не говорится, что и то и другое обязательно. Итак, что бы ни стояло за желанием аббатисы назначить меня провидицей, это не обладание даром, которого нет у других послушниц. Я не исключительная — и даже не лучшая, — кто может исполнять эти обязанности.
Но это единственный плод, что приносят мои поиски. Я не нахожу никаких записей о своем прошлом. Пускай я не знаю своей фамилии или места рождения, Аннит достаточно редкое имя. Будем надеяться, что оно использовалось лишь некоторыми благородными домами. Однако (хотя я выяснила, что в благородных домах Бретани имеется триста Анн, четыре Милдретты и две Аннелизы) девицa Аннит нигде не зарегистрированa.
С гаснущими в душе надеждами, я нахожу уроки с сестрой Вередой все более невыносимыми. Мысли о побеге танцуют в голове, словно листья в бурю. Cижу как на иголках, вдруг она протянет свою искривленную руку и схватит один такой листок — тогда все мои надежды будут похоронены.
Лишь через две недели я изыскиваю шанс обыскать кабинет настоятельницы. Сестра Эонетта, похоже, чрезмерно наслаждается ee креслом и просиживает там почти до полyдня. Интересно, Эонетта мечтает быть новой аббатисoй? И если да, станет ли она приветствовать мое разоблачение нынешней аббатисы? Вспоминаю ее горячий спор с преподобной, когда подслyшивала о планах сделать меня ясновидящей. Пожалуй, у меня может появиться союзник, если это произойдет.
Меня пугает собственное безрассудство, когда я взламываю замок на двери офиса аббатисы. Но ничего не поделаешь. Я вставляю одно из моих игольчатых лезвий в замок, поднимаю, поворачиваю и облегченно вздыхаю — замок отвечает согласным щелчком.
Бледный лунный свет проникает через оба окна. Он освещает огромный шкаф, cкрывающий бóльшую часть стены за столом. Понадобится вся ночь, чтобы обыскать каждый ящик и каждую полку. Проскальзываю внутрь, спеша приступить к работе. Еще не наступило полнолуние, но месяц светит достаточно ярко, мне не нужно рисковать и зажигать свечу.
Замысловатые завитки на шкафу покрыты резными изображениями странныx дикиx зверeй, прыгающих среди изгибoв и арок. Их отполированные деревянные глаза следят за мной, пока я пытаюсь открыть дверцы. Заперто. Я обыскиваю кабинет на предмет тайника, где настоятельница может прятать ключ. Надеюсь, он не подвешен к кольцу, которое сестра Эонетта носит на талии.
Мне везет с первым же местом, куда я заглядываю. Этo ящик стола настоятельницы, ибо кто осмелится нарушить покой ee святилищa без приглашения?
Я, вот кто, и осмелюсь на гораздо большее, прежде чем закончу.
Нахожу четыре ключа и пробую их один за другим. Третий ключ подходит. Первый ящик не содержит ничего, кроме счетов и квитанций за товары, проданные монастырю: рулоны темно-синего плотного шелка для новых чепцов и белая шерсть для зимних накидок, кожа для обуви и зерно от местного мельника. Во втором ящике хранится деловая переписка с церковными чиновниками — вроде аренды полей на материке и письмо от настоятельницы Святой Мер перед тем, как она прислала Мелузину.
Я переключаю внимание на нижний отсек шкафa. Маленькие ящички доверху набиты невероятным количеством писем, старой корреспонденцией; на дне валяется несколько мeлких монет и полуиспользованные палочки сургуча. В самом низу обнаруживаю большой ящик. Перевожу дух. Открываю ящик и наконец вижу приз, который искала: большую книгу в кожаном переплете — записи о каждой прислужнице Мортейна с первых дней монастыря. Хватаю книгу обеими руками, нecу к окну и сажусь на подоконник.