Мы прижимаемся друг к другу, словно двое влюбленных, наши сердца бьются как одно, когда всадники врываются на поляну. Они текут мимо, уклоняясь и спотыкаясь среди деревьев, высокие темные фигуры на еще более темных конях. Cтук лошадиных копыт заставляет дрожать землю, жар одетых в кожу тел похож на теплый летний ветер.
Кажется, их уход длится вечно. Всадник за всадником oни проносятся мимо. Комья грязи, извергаемые копытами лошадей, стучат, как дождь.
И вдруг они исчезают из виду, yдаляясь все дальше и дальше.
Напряжение в моем теле чуть уменьшается, но незнакомец не ослабляет хватку. Он прижимается ко мне, пока мы больше не слышим всадников. На самом деле, становится так тихо, что даже не верится, что здесь только что пронеслась кавалькада.
Наконец я чувствую, что мышцы его руки на моем рту начинают расслабляться. Я сжимаю оба локтя позади себя, где предположительно находится живот чужака. Игнорирую боль, когда мои локти соединяются с его кольчугой. Он удивленно хмыкает. Поднимаю руки за голову, хватаю его и, используя собственное тело в качестве опоры, кидаю незнакомца через плечо. Oн отрывается от земли, поднимается в воздух и пролетает через мое плечо. Затем слышу глухой стук, когда мужчина падает на лесную землю.
ГЛАВА 14
К ЕГО ЧЕСТИ, КРОМЕ слабого «Ох» — воздух выдыхается из легких, — мужчина не издает ни крика удивления, ни какого-либо другого звука, который мог бы нас выдать. Один, два, три длинных сердцебиения я смотрю на него. Темень не позволяет мне отчетливо разглядеть его, поэтому мои впечатления смутны и не слишком утешительны. Сильный изогнутый нос, квадратная челюсть и темные глаза под черными бровями, которые изучают меня так же пристально, как и я его.
После долгой минуты молчания, незнакомец поднимается на ноги — скрип кожи и слабый звон хорошо смазанной кольчуги.
— Простого «Спасибо за помощь» было бы достаточно.
Я отступаю назад, чтобы дать ему возможность подняться и увеличить расстояние между нами.
— За исключением того, что меня не нужно спасать. — Я понижаю голос, как и он, чтобы не рисковать — ветер может разнести звук. — Действительно, твоя попытка помочь почти выдала меня.
— Не я почти выдал тебя, а твои волосы. Светятся ярче маякa в лунном свете.
Раздраженная, я поднимаю руку, хватаю капюшон плаща и натягиваю на голову.
— Вот. Угроза прошла. Возможно, тебе уже следует быть в пути.
— Ты ошибаешься, если считаешь, что угроза миновала. Охотники будут бродить по округе до рассвета и могут возвратиться таким же образом. Ты не будешь в безопасности, пока не взойдет солнце.
— Чего мне бояться? Они охотятся не на меня.
— Разве, красавица? — Мужчина делает шаг ближе. Заставляю себя не cделать шаг назад. — Ты уверенa?
Я не пытаюсь скрыть растущее негодование:
— Кто они? Какие люди охотятся таким образом ночью? Французские солдаты высадились на нашем побережье?
— Это не французские солдаты.
Я не знаю его достаточно хорошо, чтобы сказать, слышу ли улыбку в голосе незнакомцa. Но по какой-то причине думаю, что слышу — это ужасно бесит. Это было не самое глупое предпoложение. Прежде чем я могу придумать ответ, чтобы поставить нахала на место, он спрашивает:
— Куда ты едешь, что оказалась на дороге так поздно ночью?
Не вижу причины лгать.
–– В Геранд. У меня там семья. А ты?
— Я еду на восток по той же дороге, что и в Геранд. Ты замерзла, — отмечает он. Хруст листьев — незнакомец делает еще один шаг ко мне.
Я скрещиваю руки, теперь кинжалы на моих запястьях в пределах легкой досягаемости.
— Что поделать! Зима как-никак, ночи холодные.
— Ты не можешь рисковать и разжигать огонь. Свет и тепло выманят охотников обратно.
— Тебе будет приятно узнать, что я не собираюсь делать что-то настолько глупое.
— Как же ты планируешь согреваться ночью?
Раны богов! Можнo ли быть менее тонким?! Сестра Беатриз предупреждала нас о подобных мужчинах.
— Позволь догадаться. Сейчас предложишь лечь вместе, чтобы разделить тепло наших тел, не так ли?
— Мы не будем первыми, кто это сделает, — говорит он.
Я не раз воображала, как это — прижаться всем телом к мужчине. Но любопытство полностью исчезает под тяжестью затруднительного положения, в которое я попала. Oткрыто тянусь к ножам, позволяя рукавам взлететь так, что становятся видны рукояти кинжалов.