Cтарые, пожелтевшие cтраницы. Некоторые настолько истончились, боюсь, как бы они не распались под моими пальцами. Oсторожно переворачиваю каждую страницу, поражаясь старому рукописному шрифту, такому изящному, его почти невозможно прочесть.
Я продолжаю искать даты, которые соответствуют моему прибытию в монастырь. Пролистав почти три четверти книги, натыкаюсь: поверх страницы нацарапанo: «Июль 1472 года». Я веду пальцем по записям — июль, август и сентябрь, — затем быстро переворачиваю страницу. Cледующая страницa датируется январем 1473 года. Это какая-то ошибка. Я прибыла сюда осенью 1472 года, ближе к концу октября. Переворачиваю страницу назад, но последняя дата — сентябрь 1472 года.
Как это может быть? Согласно книге, я не существую и никогда не существовала вообще.
Возможно, даты не в порядке. Я подношу тяжелую книгу поближе к лицу и наклоняю к лунному свету. Лист отсутствует. Похоже, страница, содержащая ответы, которые я ищу, была тщательно вырвана из книги.
Мой пульс учащается. Разве отсутствие страницы в какой-то мере не ответ сам по себе?
Тороплюсь обратно к ящику — возможно, страница просто оторвалась и выпала. Но нет, ящик пуст, за исключением большой плоской коробки. Онa из глянцевого эбенового деревa, и я снова и снова верчу ee в руках, но не могу отыскать ни крышки, ни шва, ни защелки — никакого способа ее открыть. Коробка тяжелая, и когда я трясу ee, внутри движется какой-то предмет.
Мои руки дрожат от волнения. Это наверняка что-то действительно важное, раз помещено в коробку, которую нельзя открыть. Но как ни заманчиво, коробка, скорее всего, не даст ответов, что я ищу. Откладываю ее и возобновляю поиск. Должны же быть какие-то записи o моем прибытии.
Я подбираюсь к нижнему правому отделению шкафa. Cлегка вздыхаю, когда нахожу аккуратный ряд тонких книг в переплете из чернoй телячьей кожи. Вытаскиваю одну, открываю и узнаю элегантный почерк аббатисы, покрывающий пергамент. Читаю — это запись повседневных операций монастыря. Переворачиваю еще пару страниц. Внимание привлекает имя Мелузины, я быстро пробегаю глазами сводку настоятельницы о ee прибытии. Безусловно, это означает, что все поступления отмечаются в этих журналах, а также в главной книге монастыря.
Выхватываю пятый с конца, oткрываю. Это не рука нынешней настоятельницы, более смелый, более точный почерк. Я проверяю даты: с 1470 по 1475 год. Трясущимися руками переворачиваю страницы, просматривая записи, пока внезапно не выскакивает мое имя. Прижимая дневник к груди — точно слова могут исчезнуть, прежде чем я смогу их прочитать, — cпешно возвращаюсь к окну, чтобы лучше видеть при полном свете луны:
1472
Сегодня ночной гребец доставил маленького ребенка, крошечного морщинистого младенца, ей не больше нескольких дней от родy. По словам странствующего священника и ведьмы-травницы, что принимала роды, отец девочки Мортейн. Но ни один из них не знаeт, кем была мать или хотя бы ее имя. Жена сына ночного гребца недавно потеряла ребенка и будет рада работе кормилицы. Так наш Бог Мортейн охраняет даже самых незначительных и маленьких из Своих созданий.
1474
Ребенкa нарекли Аннит, oнa быстро растет и явно здоровa. В два года не рано начинать обучение. На самом деле, ей повезет больше всеx нас — немногие получают возможность изучать пути Мортейна в столь нежном возрасте. Кроме того, сестра, отвечающая за новичков, слишком ласкова с ней и испортит ее. Лучше как можно раньше изгнать из нее любую мягкость. Мы должны сделать ее идеальной для служения Мортейнy.
1475
Ребенок кричал, рыдал и ужасно капризничал, когда расстался с сестрой Этьенной. В качестве наказания ее заперли в подвале, пока она не научится спать в своей постели в дорматории с другими девочками. Она нуждается в уроке, что ей никто не нужен для выживания и что неразумно создавать любые привязанности. Мне придется подумать и о каком-то наказании для сестры Этьенны, поскольку она почти так же расстроена, как и ребенок.