Меня внутренне передернуло от настолько подобострастной лести и от того, как его глаза метались по комнате. Что-то в госте заставило меня нервничать, словно сбившийся с ритма мотив, и не только потому, что он пришел из империи Феникс, ближайшего союзника Небесной империи и дома бывшей невесты Ливея. Отказ уже готов был сорваться с кончика языка, ужасно хотелось отослать гостя прочь. Не только Хаорана, всех их. Мы здесь жили в безопасности, после того как с таким трудом отвоевали наш мир.
Словно почуяв мое недовольство, Хаоран повернулся к маме:
– Я задержусь лишь на пару дней. И принес скромный дар, несколько сосудов своего лучшего вина, хоть и, к несчастью, уронил один снаружи, – признался он с фальшивым раскаянием.
– Мастер Хаоран, вы очень любезны, но никаких даров не надо, – благосклонно ответила мать. – Мы рады всем вам. Надеюсь, вы простите нас за безыскусное жилье: мы не привыкли к роскоши.
Винодел снова поклонился:
– Благодарю вас.
Остальные тоже выразили признательность и последовали за мамой. В зале остались лишь мы с Ливеем. Я опустилась в кресло и прижала кулак к губам, принц устроился рядом.
– Что думаешь о мастере Хаоране? – спросила я.
– Что не прочь лично оценить его дары.
Сейчас мне было не до шуток.
– Возможно, я ищу черную кошку в темной комнате. Слишком привыкла остерегаться.
Посерьезневший Ливей подался ко мне:
– Верь своим инстинктам. Я им верю. Приглядывай за вашими гостями. Если что-то пойдет не так – сразу шли весточку.
Он выразительно глянул на мою кисть Небесной капли. Тут же нахлынули воспоминания: темная пещера, издевательский смех, кончик меча принца, впивающийся в горло… Тогда мы едва не потеряли друг друга.
Я смотрела ему вслед, пока не стих звук удаляющихся шагов. Впервые под крышей моего дома будут жить посторонние. Я постаралась прогнать воспоминание, когда именно чувствовала себя так последний раз: еще будучи ребенком, пряталась от Небесной императрицы и жалась к колонне, оцепенев от страха.
Глава 2
Не доиграв мелодию на цине, я уставилась в окно. Мастер Хаоран, закинув на спину бамбуковую корзину, шел в лес, как делал каждый вечер всю последнюю неделю. Пронзительный свист гостя разрезал воздух и действовал мне на нервы. Серебряные ножницы в ловких руках поблескивали в вечернем свете. Интересно, а с оружием он так же умело обращается?
– Ну, так и я бы сыграла, – ворвался в мысли голос матери.
Я слабо улыбнулась и отложила цинь. Мама не обладала ни талантом, ни склонностью к музыке, поэтому Пин’эр и пришлось стать моей наставницей.
Мать села и сложила руки на столе.
– Похоже, тебе не по душе наши гости.
– Только один, – кивнула я на окно.
– Почему тебе не нравится мастер Хаоран? Он такой вежливый и предупредительный.
По правде говоря, причины для неприязни действительно не было. Скорее, какое-то смутное ощущение, словно колебание воздуха от ауры бессмертного или покалывание кожи, когда за тобой наблюдают. Как сказал Ливей, мне следовало полагаться на инстинкты… ну или хотя бы не глушить их в угоду своим предубеждениям.
На самом деле я хотела ошибиться. Не желала, чтобы под крышу дома пришла беда.
– Он какой-то напряженный. Держится настороже, будто что-то скрывает, – сбивчиво пояснила я. – Стоит мне спросить его о чем-то, как он тут же переводит тему, лишь бы не говорить о себе.
Такие уловки были мне хорошо знакомы – в конце концов, я сама несколько лет прятала свое происхождение.
– Может, ему просто неуютно с тобой. Не всем нравится говорить о себе, некоторые предпочитают слушать других. Мастер Хаоран тебя боится, – прибавила мама. – Не замечала, как смотришь на него? Сверлишь взглядом, кривишь губы. – Она мягко коснулась моей руки. – Синъинь, знаю, тебя сильно обидели. Если подозреваешь всех вокруг, где-то да окажешься права, но все равно испытаешь разочарование. Порой, относясь к людям с недоверием, ты и сама его вызываешь. А отказываясь увидеть в них добро, можешь проглядеть нечто ценное, то, что не позволяла себе обрести.
Мама была права. Последнее время я ловила себя на том, что ищу оскал в улыбке, угрозу в хмуром взгляде. Высматриваю врага в каждой тени.
Она встала и разгладила складки одеяния. Там, где ладони коснулись ткани, кончики вышитых серебряных лотосов засветились ярче. Может, игра света? Вряд ли так проявилась мамина сила, она вообще никогда не показывалась.