— А с тобой? Тоже нормальные?
Надя засмеялась. В темноте можно вообразить, что ее любил.
— 3 июня, — заговорила она негромко, — я в первый раз с прошлого года приехала на дачу. У тебя были гости…
— Кто?
— Не знаю, я в саду возилась. Мужчина и женщина, судя по голосам. Вскоре они уехали на белой машине.
— А, понятно.
— Я принесла тебе ракетку, свою записную, когда-то обещала. Ты мне сказал, что жить без меня не можешь.
— И ты поверила?
— Ты правду говорил.
— Да мы, получается, год не виделись.
— Все равно, — возразила она строго, преодолевая смущение. — Еще никто не стоял передо мной на коленях. Ты даже заплакал.
Вон на какие возвышенные чувства, оказывается, я был способен… вправду переменился, очень.
— Сказал, что понял вдруг — любовь — и хочешь сделать мне подарок.
— «Надежду»?
— Да. Работал как сумасшедший. И если теперь я тебе нужна…
— Я просто не помню! Ничего не помню!
— Вот поверь и запомни: тогда ты говорил правду.
— Запомню навсегда: Вера, Надежда, Любовь… — я осекся, а она повернулась и пошла к дому, бросила меня в этой жуткой ночи!
— Надюша! — закричал я.
— Я боюсь, Надя.
— Запрись и никого…
— Да не убийцу я боюсь, справлюсь.
— Так ведь не справился! Он убил тебя и твои творения…
— Да черт с ним! Для кого предназначен гроб? Кто та женщина? Она умерла?
— Не знаю, ее ищут, — отвечала она так же лихорадочно. — Сказать тебе?..
— Что?
— Мне никто не верит…
— Не надо! Нет, скажи.
— Той ночью я пошла к тебе во второй раз через полчаса. Поднялась на крыльцо, — Надя помолчала, ее рука, сжимавшая мою руку, напряглась, — и почему-то оглянулась. Гремела «Гибель богов», и белела в саду статуя.
— «Надежда»?
— У тебя в саду. Слева от дорожки в кустах, видна до пояса… Нет, не могу передать этот ужас!
— Что за статуя?
— Свет из мастерской — слабый, свечи — слегка озарял лицо. Женское, без глаз, похоже, из гипса. Белая статуя с поднятыми крыльями за плечами. Я на нее смотрела и смотрела. И вдруг — она качнула головою!
— Померещилось!
— Но ведь ее потом на месте не было! Я закричала и кинулась в дом: дверь приоткрыта, внизу темно, тебя нет. А в мастерской… все побито, траурная музыка, и ты лежишь навзничь весь в крови.
Я засмеялся как-то через силу и сказал:
— Меня убила статуя.
— Макс, не смейся! Я позвонила в «скорую» и в милицию. И вышла на крыльцо.
— Не побоялась?
— Я забыла про нее, так плакала, ведь ты был мертв, Макс! В глубокой коме, они потом сказали. Выжил чудом… и в саду чудо — ее не было, она ушла.
— Значит, она была живая.
— Наверное, — протянула Надя с сомнением. — Но совершенно непохожа на живую.
— Ее зовут Вера?
— Ты вспомнил?!
— Нет. Письмо от нее, ты принесла. Она меня бросила.
— Тебя? — возмутилась Надя с гордым пренебрежением. — Ерунда, не верю! От какого числа письмо?
— Написано 7 июня.
— Ты ее уже сам бросил! Третьего.
Вера в мою любовь останется непоколебимой.
— Какая ты милая девочка, Надюша.
После паузы она сказал:
— Да, исчезла Вера Вертоградская. После той ночи ее никто не видел.
— А ты? Ты ее когда-нибудь видела?
— Если только статую в саду…
— Но ведь это невозможно!
Она не ответила. Мне стало холодно, и я пошел в гроб… тьфу, в дом! Я пошел в свой дом и разыскал в секретере снотворное.
4
Развитие мое остановилось на двадцатилетнем уровне. Зато ночью я общался с какой-то таинственной статуей, по которой расползались зеленые пятна. Я лепил лицо, со смертным ужасом ожидая: вот-вот каменные руки схватят меня за горло. И просыпался в удушье, в холодном поту.
Проснулся, задыхаясь, не сразу сообразив — где. Где мои товарищи по палате, хрип, мат, бред? Я одетый лежу на черном меху в спальне. В этом доме я точно сойду с ума… но не на вокзале же ночевать?
Вскочил, вышел в зарю. Тонкими слоями, золотыми извивами испарялся ночной туман, обнажая нежную белизну алебастровых фигур в соседнем саду. Я перемахнул через изгородь, подошел (влажный холод от травы, от босых ступней поднимался по телу, пронзая насквозь). По невысокому пьедесталу выбито: НАДЕЖДА. Последняя, стало быть, работа. Двое влюбленных (примерно в полчеловеческого роста), юные прекрасные лица. Ни на Надю, ни на меня (слава Богу) не похожи. Так, мечта, сонные грезы. Неужели это вправду я сделал? Кто, какой демон бесследно стер из памяти этот дар и навык? Что я должен был пережить, чтобы забыть? Нечто нечеловеческое, человеку не под силу… Или могучий удар нарушил какую-то извилину в мозгу?