- Твоя гордыня погубит тебя. Ты красива и умна, но и у тебя есть недостатки. Уязвимые места есть у всех. Чем мой глупый сын так обидел тебя? Куда он случайно ударил, что такая боль теперь гнездится в тебе?
Камайя стояла, поджав губы. Перед глазами были нежные, нежнее лепестков красных роз, губы Рисэл, блестящие, толстые, с её запястье, густые косы, её юное, упругое смугловатое тело, гибкое и свежее, как воплощение весны, раскинувшееся на постели перед Аслэгом, розовеющее под его внимательным взглядом. Хриплый рык рвался из глотки, но она стиснула зубы, сдерживаясь, унимая гнев, сгоняя алую ярость со скул.
- Ничем особенным. Просто мы слишком разные. Не понимаем друг друга, - напевно протянула она.
Гатэ спокойно улыбнулась и протянула руку за тяжёлым золотым кубком, отпила из него и привычным движением поставила на место.
- Жаль. Очень жаль. Ты стала бы прекрасной Улхасум. В тебе есть и страсть, и твёрдость, какой не было у меня. Я просто тихо отошла в сторону, не мешая любимому, и посмотри, к чему это привело. Я поумнела потом, но было слишком поздно. Да и не было во мне этого металла, что звенит в твоём тоне.
- Ты любила его, госпожа?
- Я люблю его и теперь. Он мой муж, Камайя. Я родила ему семерых дочерей и наследника. Он тоже любит меня. Иначе он давно сделал бы Йерин Улхасум, выведя вперёд её и её непутёвых сыновей. Но за эти годы она так и не добилась этого, как ни пыталась. Теперь она решила действовать иначе. Мои уши, что бродят по дворцу, докладывают мне, что тебя будут стравливать с моим сыном, отвлекая его внимание на ссоры с тобой, и уже приступили к этому. Я поняла твоё намерение. Но я прошу тебя подождать хотя бы несколько дней, прежде чем что-то решать. Степь не стала тебе родной, как стала мне за эти три десятка лет, но она теперь и не чужая тебе. Твоя лента на камнях пути… Какого она цвета?
- Белая.
- Завяжи ещё и алую… Позже. Попроси за меня, хорошо? К западу от стойбища есть камни пути.
- Я клянусь тебе, Улхасум Гатэ, что однажды сделаю это.
- Хорошо. Хорошо. Я вижу, что происходит с Халеданом, и я не могу позволить детям Йерин встать к власти. Они не рождены править. Они заурядны, ограниченны и узколобы, а Нада ещё и вспыхивает, как фейерверк Фадо. Ни толку, ни проку, одни цветные искры, которые несколько мгновений услаждают взор, а потом гаснут, зато стоимость этого развлечения - заоблачная.
Камайя рассмеялась, вспоминая вспыльчивого Наду с капризно надутыми губами.
- Я прошу тебя не выставлять Аслэга посмешищем, убегая от него, - сказала Гатэ, гася её улыбку. - Прошу. Улхасум просит тебя, ты понимаешь это? Пусть это будет твоей расплатой за преступление, о котором я не буду спрашивать.
- Понимаю, досточтимая, - склонила голову Камайя. - Прости, что вынудила тебя пойти на такое. Я недостойна.
- Ты достойна. Ты достойна многого. Вы были бы прекрасной парой с моим сыном. Такой паре я не задумываясь передала бы Улданмай и всю эту величественную степь, и, думаю, Бутрым по трезвом размышлении согласился бы со мной. Трезвом… Удачная шутка вышла, - широко улыбнулась Гатэ, отпивая из кубка. - Но ты стремишься прочь. Я же не могу пожизненно приковать тебя к Аслэгу, правда? Ты бы и не простила меня за такое.
- Не знаю, - улыбнулась Камайя. - Но это и невозможно.
- Твоё «не знаю» греет мне душу. Мы с тобой не так давно знакомы, но мне кажется иногда, что мы поём одну песню. Останься до конца зимних праздников. Не ищи ссор в гареме и не отвергай тех, кто хочет мира, хоть он и будет претить тебе.
- А что потом?
- «Потом» ещё не наступило, - улыбнулась Гатэ. - Не заглядывай так далеко. Я улажу этот вопрос. Не тревожься. Послушай лучше мой рассказ о бессмертной небесной деве Катасэ. Она была настолько прекрасна, что, спускаясь на землю, затмевала собой цветы, и те стыдливо опускали свои нежные венчики, когда она проходила по саду. Однажды Катасэ влюбилась в красивого смертного юношу, и он ответил ей взаимностью. Она приходила к нему каждую третью ночь, и они делили свою любовь на берегу ручья.
- Все теларские небесные девы прекрасны, - улыбнулась Камайя.
- Все, даже шестирукие. Но Катасэ была не шестирукой и не оранжевой, как дева Таманиу. Она была похожа на смертную девушку и обладала красотой тысячи смертных дев, в то время как сердце её было каменным. Однажды у юноши случилось горе, и он не пришёл на берег ручья. Он не пришёл и на следующую встречу, и ещё на две, и Катасэ, забыв на время гордость и обиду, пошла искать его. Катасэ нашла юношу в его родной деревне. Он сидел на пороге своего дома и держал за руку девушку, один глаз которой смотрел на Катасэ, а второй - в сторону моря, и юноша улыбался ей, а девушка гладила его руки. Катасэ ужаснулась и отозвала его за хижины. Он неохотно подошёл к ней, не сводя глаз с той девушки. Как ты думаешь, что он ответил на вопрос Катасэ?