- Спасибо. Это всё?
Тинхэн молчала, опустив взгляд и неловко моргая, потом подняла глаза.
-Нет, госпожа. Я хотела, чтобы ты знала, что я на твоей стороне.
- На моей стороне против кого? - удивлённо подняла бровь Камайя.
- Йерин.
Молчание было наполнено треском дров в камине и шорохом длинных метёлок, которыми служанки выметали снег со двора. Камайя хмыкнула, потом посмотрела на наложницу.
- Я думала, у тебя с ней ровные отношения.
- Я кое-что сделала… Это было несколько лет назад, и я живу в постоянном страхе. Госпожа, я прошу твоей защиты.
- Защиты?
- Да. Йерин может сказать про меня такое, за что я могу лишиться жизни.
- И что же ты натворила такого? Ты же самая дружелюбная из всех, Тинхэн!
- Я не могу рассказать, пока госпожа не пообещает мне своё покровительство.
- Да ты та ещё лиса, - удивилась Камайя. - Скажи хотя бы, с чем это связано. Я же должна знать, во что впутываюсь. Может, ты убила кого-то...
- Я не убивала… Это касается наложниц господина Аслэга.
- Понятно. Хорошо. Я постараюсь не дать тебя в обиду. Но что тебе может сделать Йерин? И в чём, собственно, дело?
- Госпожа, она ведь негласная глава гарема… Теперь, после свадьбы, господин Аслэг… - Тинхэн побледнела и зажала рот рукой. - Прости… Прости меня! Прошу прощения, госпожа Камайя! Я не повторю ошибки! Я забыла!
- Госпожа Камайя, господин идёт к тебе, - сказал Дерре из-за двери.
Тинхэн вскочила и метнулась к двери, низко склоняя голову и скромно складывая руки. Аслэг вошёл, покосился на неё, взмахом пальцев показал ей на дверь и повернулся к Камайе, которая сидела на кресле, потягивая ачте.
- Ты непочтительно приветствуешь меня, - сказал он, когда дверь за Тинхэн закрылась. - Ты видела, как это нужно делать?
Камайя задрала бровь и сделала ещё пару глотков, потом не спеша поставила чашку на столик, плавно встала, подошла к Аслэгу и остановилась в полутора шагах от него.
- Здравствуй, здравствуй, господин, - едко произнесла она, всматриваясь в его красные глаза. - Смотрю, эту ночь ты провёл без сна.
Он устало поднял руку, пытаясь коснуться её, но Камайя гибко увернулась и шагнула в сторону, пытаясь не дышать, потому что ярость смешивалась с нарастающим, неуместным теперь желанием, а ещё с лютой жаждой его крови.
- Да. Лишь к утру уснул ненадолго. - Аслэг подошёл к столику и допил ачте из её чашки. - Потом зашёл к матери.
- Я была у неё. Она просила не портить твою репутацию. Только поэтому я всё ещё здесь. - Камайя подошла ближе, принюхиваясь, потому что к запаху мускуса примешивался какой-то другой, новый, и он травил душу, сжимая горло. - Новые травы?
- А. Да. Средство от боли.
- Много ты знаешь о боли, господин Аслэг, - пробормотала Камайя, сжимая челюсти. - Только и умеешь, что причинять её другим.
- А тебе, как видно, знакомо и одно, и другое, - резко сказал Аслэг, шагая к ней. - Смотри на меня!
Он схватил её за талию, но Камайя вывернулась, отступая, поджимая губы и морщась от боли в рёбрах. Аслэг распахнул глаза и в тревоге схватил её руки, но она полоснула его взглядом, и он отстранился, нахмуриваясь.
- Это - не больно, - процедила она, отворачиваясь к окну.
Она стояла, зажмурившись, пылая гневом, и вдруг его запах окутал её. Аслэг резко развернул её к себе и яростно поцеловал, впившись пальцами в затылок.
- Ах ты кетерма! - крикнула она и мелко попятилась, пытаясь вырвать запястья, которые он перехватил, не давая ей ударить его. - Отпусти!
Спина упёрлась в стену. Отступать дальше было некуда, и он прижал её к узорам штукатурки и сжал шею. Губы горели от его поцелуев, но внутри пылал другой пожар, безжалостный, выжигающий сердце. Камайя с силой толкнула его от себя и шагнула вперёд, сжимая кулаки.
- Хэйо! - воскликнул он, выставляя руку. - Хватит! Что ты делаешь?
- Не прикасайся ко мне, - прошипела она. - Я обещала твоей матери, и я подожду эти несколько дней, но ты не прикоснёшься ко мне больше.
- Я зашёл передать тебе радостную новость, - сказал Аслэг, свирепо глядя на неё. - Хотел сказать тебе, а потом идти готовить свадебные подарки и приглашать эным с лентой, но ты, упёртая и строптивая, испортила мне настроение. Ты послана мне Отцом Тан Дан во искупление мною грехов всего народа хасэ, включая те поколения, что ещё не родились, иначе я не могу объяснить то, что ты так мучаешь меня. Ты причинила мне столько боли за эти дни, что лишь радость от встреч с тобой заглушает её, и то ненадолго. Мне начинает казаться, что без этой боли моя жизнь была пустой и пресной, как похлёбка без соли и перца, но долго ли я выдержу, если кормить меня лишь солью и перцем?