- Госпожа, тебе принести воды? - опасливо осведомилась из-за двери Вирсат.
- Нет!
- Ты ранила меня.
- Ты меня тоже ранил!
- У меня кровь идёт… Я пойду к Аулун.
- Иди куда хочешь! Трогай кого хочешь! Меня только не касайся! - в слезах крикнула Камайя. - Верни мне то, что забрал!
- Я могу вернуть только тетрадь. - Аслэг повернулся к ней. - То, что я забрал у тебя, я вернуть не смогу. Ты жалеешь об этом? - Он нахмурился и шагнул к ней. - Камайя!
- Просто уходи. - Она отвернулась, зажмуриваясь. - Уходи.
18. Кам.Красота, которую я уже не увижу
Тетрадь принёс Дерре после полудня, когда Камайя через силу запихала в себя ещё одну плошку риса и сидела над одиноким листочком в чашке с ачте.
- Кинь в очаг.
- Но госпожа… Кожа не прогорит. Будет вонь.
- Тогда в сундук. - Камайя махнула рукой в сторону комода. - В любой.
- Госпожа, Улхасум желает тебя видеть, - сказал Дерре, мягко опуская крышку. - Сегодня холодно… Оденься, пожалуйста, теплее.
Ветер был не таким уж и холодным. Камайя повернулась к Дерре и Вирсат.
- Почему ты сказал, что сегодня холодно?
- Госпожа, нам сюда, - сказал Дерре, показывая на спуск во двор.
- Но Улхасум…
- Она не в покоях.
Ворота дворцовой части бесшумно открылись, выпуская их к конюшне. Камайя удивлённо смотрела, как Улхасум с помощью трёх конюхов залезает в мощное седло, похожее на кресло, на спине у престарелой лошадки с сединой на морде.
- Я так и думала, что ты присоединишься, - сказала Улхасум, поворачиваясь на шаги и возглас Камайи. - Не теряй времени, садись в седло. Я быстро устаю.
Дамал плавным шагом шла на юг, бок о бок с чалой старушкой, которую вёл в поводу конюх. Улхасум хорошо держалась на лошади, и было видно, что она не впервые сидит верхом. Лошади шагали через стойбище, хасэ наперебой желали здоровья их ногам, приветствуя то Гатэ, то Камайю. Улхасум улыбалась, наклоняя голову, и шутила, притворяясь, что различает лица, а люди смущённо смеялись. Камайя тихо подсказывала ей имена тех, кого запомнила, и Гатэ откровенно веселилась, слыша удивлённые возгласы, когда якобы «узнавала» обитателей стоянок.
- Будь моими глазами, - сказала Улхасум, когда стойбище закончилось, и они остановились на холме. - Что ты видишь?
- Я ездила сюда каждый день, мечтая о тёплом Теларе, - сказала Камайя, глядя на ставшую такой знакомой линию холмов перед глазами. - Передо мной огромное белое море, что пахнет свежим снегом, а сверху над ним распростёрта жемчужно-серая ладонь Тан Дан, бескрайняя, такая же, как это море. Эти две бескрайности смыкаются вдали волнистой линией, а на холмах роют копытами снег мохнатые лошадки. В табуне справа пастухом сегодня мальчишка в ярко-синей шапке, а слева, восточнее большого круглого холма, пасутся овцы, и таких мохнатых я сроду не видела. Снег сегодня сухой. Он будто шелестит, пересыпаясь под копытами, и легко обнажает стебли травы, а Выы подхватывает его и уносит дальше, цепляет к сугробам на склонах.
- Когда меня привезли сюда, тоже была зима. Мне было семнадцать. Эти бескрайности казались мне ледяной клеткой после родного Телара, жаркого и влажного, как поцелуи первого возлюбленного. Позднее лето выжгло мою плоть. Я лежала, изнемогая от жары, и рыдала, а в декабре родила сына. Я живу тут тридцать четыре года, и помню каждое лето и каждую зиму. Большой круглый холм - старый курган Артай. Я тоже теперь Артай. Однажды я лягу рядом с мужем под таким курганом, а вокруг него посадят деревья. Влюблённые, заплутавшие в холмах, будут прятаться в их тени и дарить друг другу робкие ласки, а мы с Бутрымом будем улыбаться из ветвей Эн-Лаг… Или прыгать кузнечиками из-под неосторожных юных ног.
- Рядом с мужем?
- Да. Я надеюсь, что Мать Даыл не даст мне долгой жизни без него. Я полюбила его с первого дня, как увидела. А потом я полюбила степь, в которую он отпускал меня, когда я тосковала в покоях. Разве можно не любить её? Я вижу одну тридцатую часть от того, что видела раньше, но даже так я вижу, насколько она прекрасна. Я видела и море, и горы, и болота… Я бывала и в небольшой пустыне на востоке Телара, по которой шэс Рамасэ теперь тянет оросительные каналы, превращая бесплодные земли в зелёные луга. Но степь заполнила моё сердце.
- Может, ты полюбила её, потому что любила мужа, Улхасум?
- Возможно. Но я стала частью её, а она - частью меня. Мы сплелись, как души в ветвях Эн-Лаг. Посмотри. Смотри сердцем.
Камайя сидела, и слёзы падали на мех плаща. Огромные белые волны холмов накатывали друг на друга, и серое небо размывало свет. Белизна не резала глаза, она была как чистый холст, которого ещё никто не касался кистью.