- Кухарка, поди, воду выплеснула, - отозвался Сахмаал, показывая на окно у дорожки. - Тут кухня гарема господина Нады.
- Высечь за такое, - хмуро сказал Аслэг, хватая Камайю под руку. - Не выпендривайся. Не хватало тебе ко всему прочему голову разбить.
- Мы так вместе упадём, - буркнула Камайя.
- Ты так и не сказала, откуда у тебя книга.
- Я сказала.
- Ты солгала. Кто принёс тебе её?
- Служанка. Я не знаю её имени.
Аслэг остановился и повернулся к ней.
- Такой наглой и беспардонной лжи я не ожидал от тебя. Ты хочешь, чтобы я поверил, что тебе оказала такую услугу девушка, чьего имени ты не знаешь и которой ты не делала подарков? Чтобы я поверил, что ты не знаешь имён всех служанок всех гаремов? Ты держишь меня за полоумного?
- Я держу тебя за руку, - буркнула Камайя, судорожно соображая, как теперь выкручиваться.
- Не смешно, Камайя! Объяснись!
- Я не могу сказать. Я обещала. Не хочу подставлять человека под твой гнев.
- Похоже, ты тут всему дворцу надавала обещаний, кроме меня, - горько сказал Аслэг, поворачиваясь идти дальше. - Эта книга хранилась в моей старой комнате, которую я закрыл три года назад. Там было слишком много воспоминаний. Я запретил открывать её.
- Я верну её тебе.
- Оставь себе.
Он был похож на грозовую тучу, что зацепилась за вершину Седой Скалы у порта Мадви зимним днём, безрадостным, унылым, дождливым. Камайя брела рядом, косясь то на его опухшую губу, то на дорожку под ногами.
- Как это случилось? - тревожно спросила Аулун, перевязывая её за халатом, который держала в руках заплаканная Алай. - И что с господином Аслэгом?
- Губу прикусил. - Камайя поморщилась, глядя на неровные края своей раны. - Шрам останется, да?
- Я сведу, - улыбнулась Аулун. - Но лучше так больше не делать.
Укан кашлял на своём войлоке. Аулун протянула ему стакан с настоем, и он с благодарностью кивнул.
- Я сторожил их с вечера, - хрипло сказал он. - На пиру выливал в подушку. Харан так сказал. Посреди ночи меня ударили по голове. - Он прокашлялся и показал за ухо. - Я успел увидеть и почувствовать мешок. Очнулся на холоде. Харан учил не шевелиться. Я и не мог. Связан был.
Камайя отошла к столу и вернулась с ещё одним стаканом. Укан хрипло кашлял, и Аулун спокойно покачала головой на тревожный взгляд Руана.
- Он выздоровеет. Не тревожься.
- Они ехали молча. Я висел через седло. Все кишки перемололо. Потом мешок сорвали. Кинули меня на снег и начали щупать. Я молчал. Пнули сюда, - он показал на бок. - Я терпел. Харан учил. И тут один сказал, что надо прирезать меня. Второй сказал - он из Оладэ, а если вскроется? Первый сказал… им не за это платят, чтоб я вернулся. Второй сказал - он уже почти мёртвый. Мы прирежем, а волки не съедят. Видно же будет, что не сам сдох.
Он кашлял после каждой фразы, и у Камайи начало першить в горле. Все остальные, видно, чувствовали то же самое, потому что время от времени прокашливались.
- Первый сказал, ещё по голове надо ударить. Второй опять сказал, видно будет, если найдут. Снова пинали. - Укан стиснул зубы и закрыл глаза. - Первый сказал, надо наверняка, чтоб не вышло как с Кэбаем. Которому мстить вернулись. Второй сказал, Кэбай сам виноват. Полез туда, куда Гаук не говорил, и получил. Пнули. Сошлись на том, что подыхаю. Ещё отвар…
Камайя морщилась, представляя этого несчастного парня посреди холодной степи. Аслэг хмуро уставился в пол, пока Укан допивал тёплый настой.
- Развязали. Бросили меня там. Забрали верхний халат. Я встал, но идти не мог. Определил сторону и пошёл на четвереньках. Обмотал руки кусками халата. Не знаю, как не замёрз. Увидел дым… Дополз. Отогрели. Сказали, весь целый буду. Рывас озолочу, как поправлюсь.
- Отдыхай, туус, - сказал Аслэг. - Я сам озолочу.
23. Кам.Старая, строптивая, развратная
Камайя сидела и с ужасом глядела на Алай, которая бледнела всё больше с каждым словом Укана.
- Алай… Аулун, есть успокоительное?
- Кэбай, - прошептала Алай, закрывая рот рукой. - Те двое, которых Харан в степи… Кэбай и Удус! Они поймали меня… Хотели… Гаук - он же из Касур-хасэна… Что всё это значит?! - она в ужасе переводила взгляд с Руана на Аслэга и Рикада.
Камайя резко встала и обняла её, напуганную, маленькую. Сердце Алай билось, как у крошечной птички, а из глаз текли слёзы.
- Что такое этот Касур? - Камайя подняла глаза на Аслэга.
- Небольшой, - пожал он плечами. - На севере ездят. Хасум Алай, они в стойбище?
- Да, - кивнула Алай. - На востоке.