— Что?!
— То! Летом мы здесь отдыхаем. Телевизор только мешает. Иногда мы сидим и просто слушаем сверчков.
— Вы ненормальные!
— И это говорит человек, примчавшийся ко мне в одном свитере и расшнурованных сапогах?
— Точно говорю!
— Тогда добро пожаловать в наш клуб. Вполне может быть, что ты здесь из-за своего свитера. Мне нравятся решительные и сумасшедшие.
Вера пятилась до тех пор, пока не оказалась у двери.
— Все, Ник. Хороших тебе мыслей, как говорил уважаемый мистер Стивен Кинг. Пока.
Ее шажки прозвучали в коридоре, потом на крыльце. Колька подошел к окну и увидел, как она идет к воротам. Обернулась, помахала рукой и исчезла.
Вера позвонила через два дня с единственным вопросом:
— Что ты натворил?
— Натворил? — со смешанным чувством страха и любопытства переспросил он.
— Натворил, устроил, выкинул, учинил, отколол, отмочил, отчубучил. Достаточно ясно?
— Вроде.
— Во-первых, к нам чуть не вломился друг твоей мамы. Ты так ей и не позвонил?
— Нет.
— Ясно.
— А во-вторых?
— Он ведь не просто так тебя ищет?
— Нет, не просто, — эхом отозвался Колька.
— О тебе сегодня в школе спрашивали какие-то люди. Кажется, из милиции. А вчера я посмотрела «Зону X» по БТ. Знаешь такую передачу? Там говорили о компьютерном взломе базы данных одной фирмы. То ли из хулиганства, то ли еще почему-то. Теперь ищут взломщика. Очень интересный сюжет.
В трубке повисло напряженное молчание. Потом он услышал:
— Это… ты сделал?
Соврать было бы лучшим выходом, но что потом?
— Я, — тихо признался Ник. — Я только…
— Не надо. И никуда не выходи. Будь на месте.
Трубка захлебнулась короткими гудками.
Весь вечер он провел в каком-то отрешенно-тревожном состоянии. Вдобавок ко всему на провода упало дерево и весь дом, весь этот огромный дом погрузился во мрак, как в воду полярного моря. Стало как никогда тоскливо. Даже тоскливее, чем от жутковатой книги Гюго про уродцев, которую он терзал целый день, сидя в зачехленном кресле. Захотелось позвонить матери.
Телефонная трубка снова была снята. С помощью зажигалки он рассмотрел цифры на кнопках и набрал номер.
— Да? — услышал он голос матери.
— Это я, мам.
— Коленька! Господи боже, где ты?! Что же ты со мной делаешь, а? Я тебя спрашиваю?! Три дня я как на иголках! Слышишь?
— Слышу, — буркнул он.
— Немедленно приезжай домой. Как ты можешь вот так, ничего не сказав матери?
Мать всхлипывала и задыхалась.
— Мам, прости.
— Где ты? Можешь мне сказать? Я приеду за тобой.
— Не надо.
— Почему не надо? Я места себе не нахожу!
— Я сам приеду. Но не сейчас.
— Как это не сейчас?! На улице холодно, а ты в одном свитере!
— Со мной все в порядке.
— Мы все волнуемся! И папа, и тетя Таня. Пропал с концами! Что делать, ума не приложу. Все из рук валится. Ни сесть, ни встать. Ты хоть раз о матери подумай. Хоть раз! Что ж ты за дите у меня такое?
— Мам, не плачь, ладно?
— А что мне еще остается? Я что, по-твоему, каменная? Ведь доводишь! Трясусь вот вся! Уж наказал так наказал!
— Мам, ты видела… Олега?
— Да пропади он пропадом, Олег этот! Никто нам, сыночка, не нужен. Дура я была. Ты уж прости меня. Каюсь, каждую минуту каюсь. Я только тебя люблю, родной мой.
В глазах у Кольки защипало, а в горле застрял горький комок.
— Мам, не надо.
— Приезжай, родненький. Все у нас теперь будет хорошо…
— Мам, что Олег говорил?
— Говорил, что ты у него на фирме что-то испортил. Но он постарается все уладить. Так что не бойся.
— Я не боюсь. И тем более его! Не боюсь! Вот так! — выкрикнул он, дав петуха.
Сама мысль о том, что кто-то думает о нем как о трусе, полоснула хуже острого ножа. Он и представить не мог, что его гордое исчезновение обернется трусливым побегом. Маленькая шутка с фирмой Олега того не стоила. Зачем было поднимать такую шумиху из-за того, что сотрудники фирмы, включив утром компьютеры, вдруг увидели на экранах забавную заставку — голенького Олежека, обнимающего такого же голенького мужика? Картинку не составило труда найти в Интернете и немножко подкорректировать, подставив лицо мамкиного ухажера из фотографии, которую он обнаружил в альбоме. Получилось хоть и неприлично, но смешно. Как раз то, что надо.
— Коленька, сынок, возвращайся домой. Я тебя прошу.
Действительно, надо было что-то делать, но возвращаться именно теперь не хотелось. Потому что представился язвительный Олежек: «Что, решил вернуться и просить защиты у мамочки?» Он должен был сам во всем разобраться.