Ник слушал этого странноватого задиристого парня, который превратился вдруг из молчуна в неудержимого трепача. Но слушать его было интересно. Настолько интересно, что Ник даже про еду забыл. Витек рассказал о том, как нью-йоркские бомжи спят, едят и облегчаются прямо в подземке. Как на сотню простых машин на стритах и авеню приходится двести желтых такси. Как бесконечно воют полицейские сирены. Как в Центральном парке собачники, выгуливая своих питомцев, ходят с лопаточкой и пакетиком, собирая какашки. Как негры торгуют поддельными часами у витрин шикарных магазинов «Картье» и «Буре». Как дети из «черных» районов играют в баскетбол на пустующей замасленной автостоянке. Какие есть удивительные многоярусные мосты между Манхэттеном и Городом, откуда обожают спрыгивать самоубийцы. Как кричат китайцы у своих лотков, демонстрируя плохие зубы и жуткие кипящие чаны с чем-то малосъедобным. Как можно запросто, без всякой причины напороться на ножик в «плохом» квартале. Как копы выписывают штрафные талоны…
Ник, слушая его, и поражался, и смеялся, и недоверчиво хмыкал.
Забылись тревоги. Забылись тоскливые предчувствия. Наверное, Ник этого и хотел — отогнать подальше гнусное ощущение собственной неправоты. Неправоты во всем.
Потом они заметили, что Катька спит, положив голову на руку, в которой была зажата шкварка.
Витек удивительно легко подхватил ее на руки и отнес в темную комнату, где, судя по всему, была кровать. Потом вернулся и достал из шкафа несколько свечей.
— Держи.
— Ага, спасибо. Ну что, пойду к себе?
— Заходи, если что.
— Ладно. А вы долго тут будете?
— Не знаю. Может, и нет. Как получится.
Ник уже открыл было дверь, но обернулся и спросил:
— Ты правда в Америке был или выдумал, как про родаков?
— Тебе Верка рассказала? — недобро прищурился Витек.
— Она. Скажи, круто, наверное, вот так в Америку махнуть? Ты как туда добрался-то? В грузовом отсеке самолета?
— Зачем? Как белый человек — в салоне первого класса. Мне стюардессы шампанское предлагали, но я пью тока виски «Джек Дениэлс».
— Кончай заливать-то! — не выдержав, засмеялся Ник. — Кто тебе, малолетке, шампанское даст, а уж тем более виски?! Ну ты и чудила!
— Сам ты малолетка! Небось, сам еще в рот не брал.
— Вино однажды пил. На дне рождения. Кислятина!
— А водку?
— Что б меня маманя прибила? Мне еще жизнь дорога как память.
— Да уж, — двусмысленно усмехнулся Витек, вытаскивая сигареты и прикуривая в темноте. — Будешь?
— Давай, — примирительно кивнул Ник, вспомнив, что за последнее время не выкурил ни одной сигареты. Как-то не до того было. — У тебя вообще родичей нет? — поинтересовался из вежливости.
— Почему? Есть. Мамка есть. Дядька. Даже бабушка имеется. Только я сам по себе, а они сами по себе.
— И давно ты так?
— С детства.
— Ну и как?
— А ты попробуй, узнаешь.
Мужской разговор перешел на короткие реплики.
Покурили молча, чуть затягиваясь и сплевывая в сторону.
Ночь шумела ветками. Где-то вдалеке слышался перестук и подвывание набирающей скорость электрички. Было холодно и сыро.
Ник вспомнил тепло домика, из которого только что вышел. Живое, пахнувшее дымком тепло, отличное от парового отопления. Из-за него, а может быть из-за чего-то другого в этом простом домике чувствовался уют.
— У вас с Веркой уже что-то было? — раздался неожиданный вопрос.
Некоторые вопросы иногда требуют немедленного ответа. Хотя, скорее, их не следует задавать вовсе. Но понимание этого обычно приходит с годами. А собеседникам лет было не так много, поэтому обоим хотелось представить как можно больше доказательств своей взрослости.
— А то! — с едва скрытым торжеством соврал Ник.
— Ну и как?
— Клево!
Оба загоготали.
— А у меня в Америке была одна латиночка, — похвастал в свою очередь Витек. — Классная. Ее пацаны из квартала доставали. Пришлось кое-кому рожу начистить.
— Ты вообще чего там делал, в Америке?
— Если по правде, жил у приемных родителей. Такие чморные! Блин! Особенно тетка! Прикинь, не успел приехать к ним, а она поволокла меня сразу в ванную. Показывает, типа, давай раздевайся. Совсем двинутая! Мужик еще ничего, а она… как шило в заднице. Туда не ходи, это не трогай, постриги ей лужайку. Короче, лажа полная. Не говоря уж об их спиногрызах. Тупые, как валенки. Ну, я им и устроил напоследок.
— Что устроил? — заинтересовался Ник, погасив сигарету.
— Так. Намазал им ночью рожи зубной пастой и удрал в аэропорт.
— Ну ты даешь! Нафига?