— С того света?
— Это уж мое дело. Ну, чего стоишь? Ступай за пирожными. Ни крошки в рот не возьму, пока не выпью кофе с пирожными. Ступай же!
Зоя вздохнула и пошла в прихожую, бормоча на ходу:
— Господи, не дай такую старость.
— На похороны пригласи Семена Григорьевича с его новой супругой, — неслись вслед наставления Анжелики Федоровны, — а также нашу почтальоншу Леночку, нашу медсестричку Жанночку, Амалию Карловну не забудь…
— Так Амалия умерла давно!
— Да? Тогда ее не надо. Так, кто же еще живой-то остался? И не вспомню сразу. Ты не помнишь, Зоя?
— Мне вспоминать или идти за твоими пирожными?
— Иди, иди! А я, пожалуй, подумаю сама в тишине. Не может быть, чтобы все вот так… Впрочем, мне не нужны кортежи и вереницы безразличных людей, которые даже не знают, кто я такая. Пусть это будет небольшой кружок. Возможно, кто-то вспомнит в театре и пришлет венок. Это было бы очень кстати. Когда все твои друзья и знакомые в могиле, Зоя, каждый венок на счету. Согласись, могила с одним-двумя венками смотрится жалкой и неинтересной.
— Господи, какой интерес в могиле-то? — зычно и раздраженно вопросила Зоя из прихожей, невольно втянувшись в дискуссию на заданную Анжеликой Федоровной тему.
— В жизни и смерти все должно быть красиво, Зоя. Во всяком случае, к красоте надо стремиться, потому что уродства и без наших стараний хватает. Да! Вспомнила! Обязательно позови Мишеньку и Анюту.
Застегнув молнию на сапоге, Зоя тяжело опустилась на диванчик перед дверью. Она слышала, как Фифа говорила еще что-то, но не могла сосредоточиться на ее словах. Какое-то страшное понимание проникло в душу, заразив ее самыми черными, самыми острыми предчувствиями.
— Ты уже ушла, Зоя? — спросила старуха.
— Да! — резко ответила она и вышла на площадку.
— Нерасторопное созданье, — проворчала Анжелика Федоровна, откидывая одеяло. — У меня времени осталось всего ничего, а она копошится.
Сидя на постели, она немножко позлилась на Зою, но скорее по привычке, чем по необходимости. Потом принялась думать о белье, которое на нее наденут. Тут уж она никаких возражений не допустит! На теле у нее будет нежнейшая французская рубашка. Лет пять назад Анжелика Федоровна лично выбрала эту рубашку и отложила в специальный ящик комода, запиравшийся на ключ… Боже! А где ключ-то? Позабыла! А ведь там не только рубашка, но и остальные предметы последнего туалета, выверенные, рассчитанные и подобранные соответственно событию. И духи. Пузырек, как сейчас помнила, стоил что-то страшно дорого. На него ушла половина всей пенсии. Но перед запахом она не могла устоять. Анжелика Федоровна хотела уйти в облаке чудного аромата, а не тлена. И вот пожалуйте! Ключ спрятала, а куда — не вспомнить! Проклятая старость! Как было бы прекрасно не стареть, а в расцвете сил просто лечь и уснуть. Но нет. Время так и норовит поиздеваться, поиграть с вами в кошки-мышки, исцарапать кожу морщинами, изжевать кости, так что они от любого движения скрипят, словно несмазанные петли, наделать в памяти дыр в самый ответственный момент, когда ничего забывать не следует, иначе ты уже не человек, а пустое ведро из-под мусора!
Накинув халат, Анжелика Федоровна подошла к комоду и подергала ящик. Нет, заперто. Все! Конец. Хоть и не умирай сегодня вовсе. А ведь такого хорошего дня может уже и не быть, или смерть придет нежданно-негаданно, когда не сделаны распоряжения, не улажены дела и мира в сердце нет.
Надо найти ключ, будь он неладен.
Анжелика Федоровна принялась вытряхивать содержимое шкатулочек, коробочек с вязанием и ваз, в которых за долгие годы накопилось много всякой всячины.
Она не услышала, как в старом замке повернулся ключ, и входная дверь приоткрылась. В квартиру осторожно вошел человек.
Подходя к своему детскому дому, Витек постепенно начал волноваться. В его волнении разом смешалось несколько чувств — любопытство, разные опасения, всегда сопровождавшие необходимость говорить со взрослыми, и крайне неприятная мысль о том, как в детском доме отнесутся к Кате. Нет, он не взял ее с собой. Витек шел в детский дом «на разведку». Новое дело всегда требовало ориентировки на местности. Чтобы потом было легче принять решение в ту или иную сторону. Сама Катька осталась под присмотром их нового знакомого Николая и Веры, приехавшей на выходные. Ох, намечалось у этих двоих что-то! Сильно намечалось. Насмотрелся Витек, как такие дела между парнями и девчонками закручиваются. Их взгляды, реплики, подчеркнутая внимательность друг к другу — все это было знакомо ему. В его кругу над «женихом» и «невестой» всегда смеялись, но на самом деле испытывали невольное почтение к ним, вдруг очевидно и безусловно выбивавшимся из общей массы людей, живших исключительно собственными интересами. Пусть даже двое сходились на короткое время. Витек давным-давно знал, как все случается. В его памяти хранилось бессчетное множество анекдотов, похабных историй, жестов, прибауток и четверостиший. Но весь этот багаж знаний в некоторых случаях не помогал понять происходящее между парнем и девчонкой на самом деле. И даже скорее был лишним. И уж кто-кто, а Вера никак не вписывалась во все эти анекдоты. Она была умнее тех шалав, с которыми в подвале московского дома имел дело Эдик. Она не курила, не ширялась, не материлась через слово и уж наверняка не пила водку. Что-то подсказывало Виктору, что этому Кольке повезло встретить такую девчонку, как Вера. Любому парню повезло бы.