Она прислонилась к стволу березы, водя пальчиком по бугристой коре.
Тимофей подошел и осторожно обнял ее.
— Кристина, мне очень жаль.
— Чего тебе жаль? Чего? — попыталась вырваться она. — Что ты не был в той комнате с кроватью-сердечком? Боюсь, ты не стал бы меня вызволять, как благородный принц из сказки. А снял бы штаны и стал делать то, что делали все они! Да пусти ты меня!
— Не пущу. Потому что хочу тебе кое-что сказать.
— А я не хочу это «кое-что» слушать! Понятно? Не хочу! Пусти сейчас же! Ну! Видеть тебя не хочу! Все! Довольно!
— Кто-то просил меня не так давно, чтобы я был настойчивым. Я выполняю эту просьбу. И еще я хочу найти свою Кристину. Не ту, которая лжет, говоря, что не хочет меня видеть. Хочу видеть другую Кристину. Ту, которая была со мной час назад. Ту, что примчалась по грязи сюда, в этот непонятно чей дом. Ту, что ночами сидела рядом и следила, не станет ли мне хуже. Ту, что бродила по парку, счастливо вдыхая запах осени. Ту, что любит трогать пальцем плесень в бабушкином погребе. Ту Кристину, которая не похожа на библиотечную книгу с уродливым штампом на первой и семнадцатой страницах. Кристину, которую я люблю всем сердцем и которую ни за что не отпущу, как бы мне ни было больно. Вот так.
Кристина больше не вырывалась. Она повернулась к нему. Прикоснулась пальцами к его колючей бородке, к нежным, жарким губам, искавшим ее губы…
Все закружилось перед ее глазами. Мир, серое низкое небо, в которое воткнулись голые березовые ветки, земля, украшенная осенним ковром, — все вдруг исчезло и перестало иметь значение. Все, кроме этих родных губ, глаз, рук и этой отвратительной бороды, которую она тоже полюбила.
— Вы тут целуетесь, а там Вера плачет, — услышали они звонкий Катькин голос.
— Почему плачет? Они с Колькой что, уже приехали из города?
— Кольку я не видела. А Вера плачет под деревом. Сильно плачет.
— Где она? — с тревогой спросил Тимофей.
— Вот там! Я ее нашла, а она даже говорить не хочет.
— Пошли, Катена, посмотрим, что там случилось, — сказала Кристина, беря ее за руку.
Вера действительно сидела под деревом недалеко от своей дачи, скорчившись и уткнувшись лицом в колени. Плечи ее подрагивали.
— Вера, Верочка, что случилось? — присела рядом Кристина и попыталась заглянуть ей в лицо.
Вера распрямилась, как пружина, и обняла ее.
— Они забрали его… — рыдала девушка. — Пришли… и забрали. А он не виноват! Не виноват! Никаких денег у этого Олежека не брал! Он только пошутил над ним! И все!
— Ничего не понимаю, — прижимая ее к себе, покачала головой Кристина. — Кто забрал, кого забрал?
— Ми… лиционеры Кольку, — захлебывалась Кристина. — Мы поехали к нему домой. Потом сели… обедать. Тут звонок в дверь. Валентина Ивановна открыла, и тут ворвались они. Сказали, что он будет отвечать по закону. Забрали его компьютер и бумаги. А его самого посадили в машину и увезли. Но он не виноват! Он мне все-все рассказал!
— Катя, принеси, пожалуйста, кружку воды из дома, ладно? — попросил Тимофей и с трудом присел рядом с Верой и Кристиной.
Когда Катька убежала, он спросил:
— Сам Олег был с ними?
— Нет, — отрицательно покачала головой Вера.
— Они были в штатском?
— Кто-то в штатском, а кто-то в форме. Штатский на кухне протокол писал. Валентина Ивановна так разволновалась, что у нее даже сердце прихватило.
Вера снова заплакала, уткнувшись в плечо Кристины.
— Ну, ну, успокойся. Ничего с твоим Колькой не случится.
Через минуту примчалась Катька, расплескав половину воды себе на рукав. С ней пришел и встревоженный Витек.
— Че тут такое? — спросил он.
— Ничего, — махнула рукой Кристина. — Вы с Катей идите. А то Вера тут у нас совсем расклеилась. Ей зрители не нужны.
— Может, еще чего принести?
— Нет, нет, идите. Мы тут сами разберемся.
Дети нехотя удалились, поминутно оглядываясь.
Тимофей с досадой ударил кулаком по стволу.