— Погодите! Я ничего не понимаю… Как же она могла? Как успела? Когда? — подхватилась Зойка.
— Это она меня попросила, — ответил смущенно Семен. — Когда мы с ней и этой вашей девочкой по городу катались, тогда она и попросила отвезти ее к нотариусу. Ну что ты так заволновалась, Зоюшка?
— Я же ни слова ей не сказала. Ничего не просила. Зачем же?.. Ничего мне не нужно! Ничего! Мне же жизни не будет тут. Скажут, что свела ее в могилу ради квартиры этой проклятой! — Зоя заплакала, прижав платок к лицу.
Нотариус невозмутимо собрал бумаги в кейс и поднялся из-за стола.
— Еще Анжелика Федоровна просила меня передать вам это. Он положил перед Зойкой узкий длинный конверт, надписанный несколько прерывистым старухиным почерком.
Зоя повертела конверт в руках, словно не знала, что с ним дальше делать, или боясь написанного внутри.
— А теперь прошу прощения, но мне надо ехать. Дела. Будет время, загляните в мой офис. Вот визитка. Всего доброго, Зоя Филипповна.
Проводив нотариуса до двери, Семен вернулся в зал, где по-прежнему плакала Зойка.
— Ну и чего ты опять разревелась? — ласково потрепал он ее по плечу. — Что тебе люди? Много тебе эти люди дали? Много? А что ты квартиру эту заслужила, так я хоть на Страшном суде присягну. Вот так. Пахала, как проклятая, света белого не видела. Тут все по справедливости.
— Не хочу… Не могу… — всхлипывала она, качая головой.
— Дурочка ты! Прям как не от мира сего. Ведь не заставила же ты ее бумаги эти подписать! Нет. Так что ты разоряешься? Ты вот лотерейный билет купишь, а на нем выигрыш мильен! Что, тоже будешь плакать: «Что люди скажут? Что люди скажут?»
— Я ведь не просила, Сема! Не просила ее ни о чем!
— Ну, не просила. Так Анжелика Федоровна всегда такая была. Вроде стерва стервой, а на самом деле добрейшей души человек. Уж мы-то с тобой это знаем! И тебя она любила. Зоя, говорила она мне, единственная опора в моей жизни. Во как!
Зойка, закрывшись платком, качала головой.
— Так что ж теперь, государству жилье отдать? — разозлился Семен. — Дело, в общем-то, твое, мила моя. Только ты не о себе-то думай сейчас. Внуки у тебя имеются? Имеются. Тот же Виктор. С ним как? Что он от жизни этой, сирота при родной матери, получит? Шиш с маслом. Чай без заварки. Дырку от бублика. Рассопливилась вся, понимаешь… Где у тебя валерьянка? Тут? Или тут? Ага, нашел… Не время, Зоенька, сейчас совеститься. Ты-то пожила на свете, слава богу, повидала всякого… На, пей вот. И не наводи тоску, а то у меня у самого уже руки трясутся! Во, видишь? — он демонстративно вытянул ладони.
Зоя выпила микстуру и замерла, уставившись взглядом в пустоту.
— Все одно не буду тут жить, — произнесла тихо. — Не мое это. Не мое. Только вот если Витеньке…
— Ну и хорошо! — обрадовался Семен. — А то я уж ненароком подумал, что у тебя совсем с головой плохо.
— За своей головой следи! — сердито взглянула Зойка на него.
— Ох, узнаю! Узнаю Зойку! — обнял он ее за талию и чмокнул в щеку.
— Иди, иди уж, окаянный! — слабо отпихнула она его. — Дай хоть в себя прийти. В мыслях все кувырком.
— Ну, тогда бывай здорова. Эх, не было бы жонки, точно к тебе бы посватался! Завидная ты теперь невеста, Зоюшка!
— Сгинь! — хлопнула она ладонью по столу.
В ответ из коридора донеслась задорная частушка:
Когда за Семеном закрылась дверь, Зойка осторожно надорвала конверт и вытащила бумагу.
«Дорогая моя Зоя!
Если у тебя в руках это письмо, значит, мой путь закончен.
Горевать об этом не стоит, потому что смерть — такое же естественное явление, как и рождение. Хотя мне будет приятно, если ты, вопреки своему обещанию, прольешь о своей Анжелике пару слезинок».
Зоя надрывно всхлипнула и продолжила чтение.
«Я не хочу каяться перед тобой, потому что все, что я делала, я делала из доброго к тебе отношения. К тебе и к твоим детям. И моя вина лишь в том, что доброта моя была горделива и слепа.
Даже самые непростые судьбы содержат в себе поучительные уроки для окружающих. Ты была моим уроком, моей совестью и моей подругой, в чем я всегда боялась признаться даже себе.
Теперь, когда все наши разногласия в прошлом, я хочу оставить тебе подарок, о котором скажет нотариус. Это самое меньшее, что я могу тебе предложить. Прими его. И попробуй только отказаться! Ты со своей деревенской щепетильностью «мое — не мое» и «что люди скажут?» вполне способна остаться у разбитого корыта.