Выходило не очень. Любая попытка приоткрыть хотя бы один глаз заканчивалась острым приступом головокружения. Оставалось лишь стонать и мысленно костерить всех драконов.
Выпендрился, чешуйчатый, перенес меня «по изнанке»? Чуть не угробил! Может, в этом и был его план: ведьма, перемолотая в фарш, абсолютно безопасна для любого дракона.
— Анют, ты там живая? — над головой раздался голос Сумрака, и на лоб мне легло что-то мокрое и холодное. Удивительно, но стало сразу легче. — Постарайся выпить.
И губ коснулся холодный и твердый край какой-то посуды. Наверное, он решил меня добить. Мало мне было портала, теперь еще и травит. Подумала и, откинув сомнения, сделала первый глоток.
Когда бывшая подруга Ленка так и не вернула мои любимые меховые перчатки, тетушка правду сказала: доверчивость Аню погубит. Мне было тогда восемь лет. И вот опять я поверила первому встречному мне дракону.
Но вода была вкусной, холодной и сладковатой. Она пахла снегом и немножко грозой.
Или не она. Запах Сумрака щекотал ноздри и тревожил мое богатое воображение.
Он нависал надо мной так низко, что я слышала стук его сердца. Горячее дыхание мужчины щекотало кожу, тепло его тела тянуло к себе как магнитом. Я вдруг ощутила себя ночным путником, заплутавшим в лесу, уставшим и промерзшим. Это тепло мне необходимо как воздух. Не открывая глаза стянула со лба мокрую тряпку и, сама того не желая, потянулась к дракону.
Голова снова предательски закружилась. Стакан с водой исчез, кончика носа коснулись мужские губы. Такой трогательный, почти братский поцелуй. Мне хочется больше. И страшно одновременно.
— Прости… — Вэл вдруг повинился. — Я совершенно забыл, что ты в теле ведьмы.
— И что это меняет?
— Ведьмы не ходят изнанкой, — таким тоном разговаривают с маленькими детьми. — Этим путем перемещаются дарханы и их спутники без магии.
Ну, конечно. Судя по лютой симпатии ведьм к драконам, сомневаюсь, что воровка моего тела по ручку с ними путешествовала порталами.
— Прощаю, — я добрая, особенно, когда встать не могу. — Только с баней, боюсь…
— Я сам позабочусь сегодня обо всем, — произнес Вэл неожиданно тоном старого и заботливого друга. — Сам со всем разберусь. Ты позволишь?
У меня даже глаза открылись, причем оба сразу. Не успела и пикнуть, как он бесшумно исчез в дверях бани, лишив даже возможности отказаться. Всю гордость мою растоптал. Ну и ладно. Интересно, а почему ему дом открывает все двери? Похоже на заговор.
Медленно села, оглядываясь вокруг. За стеклом разлита чернильная темнота, но на столе ярко светила свеча, еще одна — рядом на лавке. Странные свечи. Поднесла руку к мерцающему пламени, и тепла от него не ощутила. Практически светодиодная лампочка.
То ли вода помогла, то ли магия тела дракона, но голова уже почти не кружилась и не болела. Зато я остро ощутила, что пахну потом и… прочими совсем не лучшими запахами. Причём если несколько часов назад запах был ещё терпим, то теперь мне хотелось вылить на себя остатки воды из стакана и тщательно вытереться.
Но уже через пару минут, выпуская густые клубы белого пара, из-за узкой двери высунулась темная голова Сумрака и мне подмигнула.
— Все готово! — радостно сообщил он. — Тебя здесь раздеть или сначала на полать отнести?
Никогда еще меня не раздевали едва знакомые мужики. И практиковать подобное я пока не рискну.
— А мы что… вместе мыться будем? — пискнул мой голос.
— А в вашем мире что, разве не так люди моются? — он взглянул озадаченно.
Одно утешало: пар за дверью выглядел до такой степени густым, что разглядеть степень обнаженности Вэла у меня пока не получалось.
— Нет! — я поспешно ответила. — У нас это считается неприличным.
— А если тебе поплохеет, и ты в обморок упадешь непомытая, это будет считаться приличным? — Вэл ухмыльнулся практически издевательски.
В его словах была доля правды. Ощутимая, даже неоспоримая, к сожалению.
— Я закрою глаза и сделаю вид что не подглядываю, — окончательно уничтожил этот наглый мужик мою неуместную стыдливость. — А ты сделаешь вид, что мне веришь. Так пойдет?
И пошло… Еще как.
Глаз, конечно, дракон не закрывал, но старательно отворачивался. Хотя, судя по точности быстрых движений и завидной координации Сумрака в густой пелене банного тумана, мне это не помогало. И мысль эта приятно покалывала где-то в районе желудка и ниже. Груда тряпок, служивших мне одеждой, осталась где-то там, на пороге, кошелек я ещё раньше припрятала под убогой и твердой подушкой. Потертые башмаки сиротливо валялись на скользком полу, почему-то не снимала их до последнего. А набедренная повязка вместе со штопанными чулками — символы ведьминского позора, были быстро и суетливо засунуты под банную лавку.